Тот период стал для западных правительств решающим. Следовало ли им выступить в защиту гражданских свобод? Или они должны были попытаться держать свой порох сухим и не рисковать стратегическими и деловыми отношениями с третьей по величине экономикой мира? В конце концов они сделали и то, и другое, ухитрившись вызвать недовольство и правозащитных групп, и китайского правительства.
Канцлер Германии Ангела Меркель заставила негодовать власти Китая, когда встретилась в Берлине с Далай–ламой. Ее предшественник на посту, Герхард Шредер, заявил о решении Меркель: «Недавние события задели чувства китайского народа, и я сожалею об этом». Он выступал в Пекине на семинаре «Развитие Китая и всемирная гармония». До конца года, впрочем, отношения «вернулись к норме», так как, побывав на Играх, Меркель затем еще раз посетила Китай. Гордон Браун всякий раз оказывается в сложном положении. В свой первый приезд в Пекин он сосредоточился почти исключительно на торговле, едва упомянув о правах человека.
Наблюдая за эскалацией беспорядков в Тибете, он заявил, что не собирается участвовать в церемонии открытия Игр, однако посетит празднества по поводу их закрытия. Никто толком не понял, что это значит. Когда потрепанный олимпийский факел в тот суматошный апрельский день достиг Даунинг–стрит, Браун согласился принять его и сфотографироваться рядом, но при этом не дотронулся до него.
Хуже всех пришлось французам. Президент Николя Сар- кози сначала решил, что во внешней политике ему следует обратить особенное внимание на защиту прав человека. Он заявил, что может отказаться от присутствия на церемонии открытия, если в Тибете не будет достигнут «прогресс». Эта угроза и парижские протесты по поводу проноса олимпийского факела вызвали очень резкую антифранцузскую реакцию. Правительство Китая успешно инициировало народную кампанию против западного вмешательства. Главной мишенью стала сеть французских супермаркетов «Кар- фур», наиболее успешный в Китае иностранный ритейлер. В течение нескольких апрельских дней состоялась серия шумных протестов. Китайское правительство с удовольствием демонстрировало народный гнев в национальных и международных выпусках новостей, а также разрешило гражданам использовать интернет, чтобы приглашать друг друга присоединиться к кампании. При этом преследовались сразу три задачи: сыграть на растущем перед Играми патриотизме, наказать Францию и предостеречь возможных будущих злоумышленников.
