— Нет, дочь моя, — произнес Феликс, — этому не бывать, твоему жениху придется отслужить свой срок в солдатах. Не дело это, чтобы здоровый, сильный парень отлынивал от солдатчины. Если все так поступать станут, кто же, черт побери, будет защищать императора и страну? Такое нельзя допускать.
— Вы на самом деле доктор? — нерешительно спросила девушка.
— Да, разумеется, доктор!
Слабый луч надежды осветил лицо девушки.
— Тогда вы, может, посмотрите, нельзя ли вылечить моего братишку?
— Почему же не посмотреть? Принеси-ка его сюда!
Эвила вошла в кухню и после долгих просьб и уговоров вытащила маленького калеку из духовки, куда он спрятался от своего преследователя.
Это и в самом деле был исключительный экземпляр загубленного человеческого материала. Словно у природы не хватило закваски, и она наскребла отовсюду остатков, чтобы замесить этого людского последыша. Руки и ноги у него двигались беспорядочно, сами по себе, не подчиняясь его воле.
Эвила взяла на руки маленького, хилого уродца и, уговаривая не бояться барина, покрывала поцелуями пергаментную мордочку крохотного старичка.
Феликс серьезно, как врач, осмотрел калеку, а потом с самоуверенностью шарлатана произнес:
— О, эта болезнь излечима! Нужно только время и уход. В Вене есть одна лечебница, называется она ортопедической клиникой, из таких калек, как твой брат, там делают бравых, стройных молодцев.
— Правда? — спросила девушка, схватив Феликса за руку. — И туда примут Яношку? Но ведь на это нужно много денег, да? Нельзя ли мне пойти служить в эту лечебницу, а что заработаю, на Яношкино леченье пойдет?
— Почему же нельзя! — с серьезным видом произнес Феликс. — Особенно если я тебя порекомендую, у меня там большие связи. Мне стоит лишь слово сказать.
— О, помогите мне, бог вас благословит, пожалуйста, помогите! — пролепетала девушка, горько рыдая, и бросилась на колени, осыпая руки Феликса поцелуями. — Я буду служить им, буду днем и ночью на них работать. Даже собаку могут не держать, я им вместо собаки буду, только бы вылечили Яношку, сделали из него человека, чтоб не просил он милостыню на церковной паперти. Далеко эта Вена?
Феликс рассмеялся.
— Уж не думаешь ли ты, что сможешь донести туда братца на руках? Но об этом не заботься! Если я даю слово, то всегда его держу. Я здесь со своей коляской. Могу прихватить вас с собой, если хочешь.
— О, я сяду с кучером, а Яношку возьму на руки.
— Хорошо, дочь моя, — произнес Феликс с видом снисходительного покровителя. — Я люблю делать добро бедным. Если ты решилась ради брата поехать в Вену, чтобы там его вылечить, тебе предоставляется удобный случай. Только будь готова вовремя. На рассвете, как услышишь почтовый рожок, я за вами заеду. А этого грубияна выкинь из головы, на будущей неделе его призовут в саперную роту, и вырвется он оттуда года через четыре, не раньше. Вот тебе немного денег, купи для брата теплое одеяло в дорогу, по ночам холодно, а я обычно в пути на ночлег не останавливаюсь.
