— Поздравляю, — сказал Дрозд, — Пумочка, ты добыла зимнюю пиявку. Мне в детстве о них рассказывали. Я думал, их уже не осталось. Ты добыла крупную зимнюю пиявку.
— Ты пр-редупр-редить не м-м-м? Не м-мог? — спросила Пума, которую трясло.
— Я же говорю, они очень редкие. Наверное, только в горах и сохранились. От сугроба их отличить почти невозможно. Зимние пиявки охотятся в основном на спящих баранов. Они их обволакивают и переваривают целиком…
— Спасибо, — проворчал Вюртемберг, кое-как пытаясь отчиститься, — по-твоему я похож на барана?
— Хватит, хватит, — вмешался Енот, — Черному Дрозду в детстве не рассказали про зимних пиявок самого главного: их запекают в золе, нарезав тонкими ломтиками. До появления хрустящей корочки. Едят с тертым хреном со сметаной, но лучше с моченой брусникой.
— Перца много не клади, — деловито отозвался Вюртемберг, — банка с брусникой во вьючном мешке.
Спускаться намного сложнее, чем идти вверх. Но это не означает, что вверх идти легко. Весь следующий день они шли вниз, проваливаясь в снег, скользя по льду и падая в расселины. Топливо закончилось днем. Ноги путешественников болели и подгибались от усталости. Они шли весь день до вечера, спускаясь ниже и ниже. Снег лежал кругом.
Скалы и снег. Снег, скалы и камни. Никакого укрытия, ни одного деревца, ни кустика.
«Не успели, — думал фон Вюртемберг, — вот и все, мы замерзнем и пропадем, жаль ребят». Глаза его слипались. Ему мерещились гнезда ласточек на освещенных солнцем белых городских стенах, рев верблюдов, плеск теплой морской волны…
«Тетушка, здравствуй!» — услышал рыцарь сквозь дрему.
В крайнем случае дядюшка, — отозвался он, просыпаясь уже с обнаженным мечом в руке.
В наступающих ледяных сумерках Енот разговаривал с огненно-рыжей лисой.
Лиса стояла около зеленого можжевелового куста, покрытого синими ягодами. Ее черные лапы и белый кончик хвоста завершали этот шедевр изящества. Она излучала царственное великолепие и радость по случаю встречи с Енотом и его друзьями.
— Милости прошу, — проворковала она низким бархатным голосом и указала на вход в нору. Но среди голубого снега разлом в нежно-розовом мраморе скорее напоминал вход во дворец. Лошадям дали овса из дорожных запасов, укутали попонами. И Лиса еще раз пригласила всех заходить. Они прошли по широкому мраморному коридору, длинными ступенями спускающемуся куда-то в глубину, и вдруг оказались в комнате устланной горностаевыми и мышиными шкурами. В углу горел огонь, заливая все кругом светом и блаженным теплом.
