— Где бы вы ни были, надо разбивать парк, — сказал садовник Бингель и заколотил деревянным молотком колышек в землю.
— Р-разбить можно чашку, — Пума не совсем понимала, какая нужда в парках, – здесь и так лес кругом.
Бингель вскинулся. Подслеповатые глаза его приобрели зоркость молодого орла.
Он как будто впервые увидел Пуму:
— Жить без парка дико! — кричал он, бегая по поляне с молотком, вбивая колышки и размечая что-то бечевкой.
— Твои Мама и Папа сажают цветы? Голубые и белые весенние крокусы, желтые нарциссы с мелкими-мелкими ароматными цветами на тонких стеблях, огненные настурции?
— Р-разумеется, — сказала Пума.
— А ты говоришь! — обрадовался Бингель, — парк — это то же самое. Но это не только цветы, на которые смотришь. Парк, — он обвел все пространство вокруг себя руками, — парк — это место, где можно жить, где хорошо и человеку, и растениям, и зверям…
— Чуть не забыл! — садовник схватил ведро воды и вылил его на корзину со скошенной травой, — там сидит волшебный тритон, — пояснил Бингель, — мы возим его за собой во влажной траве. Зимой с ним хлопот меньше — спит и все.
— Его волшебство опасно? — спросила встревоженная Пум-Пум.
— В чем его волшебство, никто не знает. Просто известно: тритон волшебный.
Больше ничего.
Пума немного попривыкла к беспокойному двору Буланже, но саму Принцессу продолжала считать невыносимой.
Шуршание пил и стук плотницких топоров прекратились. Чудесно пахло свежими стружками. Пуме уже самой начинало казаться, что каждый может построить большой дом за три дня. Баню, конюшню, псарню, а потом уже дом. Пуму не удивляло, что Анна встает до рассвета и со своей стремительной толстой кухаркой отправляется за водой на родник, где вода действительно очень вкусная. А когда же еще ходить к источнику?
Потом приходят пить олени и мутят мордами воду. Пуму не удивляли длительные верховые прогулки Принцессы. Что поделаешь, если человеку нравится проводить по несколько часов в день в седле, изучать окрестности в двадцати милях от Водопада, потом купаться в холодной воде и устраивать соревнования по гребле на бревнах. Пуму не удивляло, что придворные пишут письма родным в Европу, посылая на побережье почтовых голубей. Через Атлантику письма переправляли дружественные матросы.
Но Пуме казалось, что Принцесса заставляет своих людей делать никому не нужные вещи. Все и так трудились, не покладая рук. Зачем чистить лошадей, если они не грязные? Зачем стричь когти собакам, если они охотничьи, а не домашние? Зачем каждый день надевать свежую рубашку, если человек, предположим, роет землю или строгает доски? Зачем сажать возле дома жимолость, сирень и шиповник, зачем заготавливать дрова на зиму, если вы уедете через пару месяцев? Зачем поливать песчаные дорожки из лейки, если на них ничего не растет? Зачем натирать полы воском, если они скользкие и без того? Пум-Пум считала, что Анна просто издевается над своими подданными. Но подданные были жизнерадостны, и, кажется, все любили свою «labelleprinces».
