— Теперь, сказал, все от Айдита Андреевича зависит,- добавил Амас.
Кайсап рассмеялся:
— «Чем Айдит людей тянет? — Тотанос спрашивает.- Больше всех зарплату получает, да?» Хурун даже плюнул. «Что,- говорит,- вы понимаете, мама. Айдит — партийный секретарь».
— Тогда Тотанос и ляпни,- перебил Амас.- «А кто тебя держал? Почему не устроился в партию? Я бы тебе деньгами помогла».
И нам с Арминеком стало смешно. Ну и люди! Все на деньги переводят! Но тут же стало не до смеха, потому что Кобырса, подделываясь под скрипучий голос Тотанос, произнес:
— «Если бы не эти два чертенка — Арминек с Толаем, ты бы крепко стоял на ногах. Сильно они помешали тебе…»
— Хурун опять заспорил: «Мальчишки ни при чем. Все дело в Айдите… Ну, и Майра, конечно. Это она меня засадила. Я этого ей не прощу»,- вставил Кайсап.
— «Не связывайся с Майрой! — заскрипел голосом Тотанос Кобырса.- К ней какой-то чужой приезжал. На мухортом коне. Секретничал…»
У меня застучало сердце.
— Кто приезжал? — спросил Арминек.
Ребята переглянулись.
— Мы не знаем,- за всех ответил Амас.- А что?
— Да так… Пойдем, Толай.
— А вы долго еще будете сидеть? — поинтересовался я.
— Покараулим… Если Хурун заявится, Айдиту Андреевичу скажем.
Домой мы с Арминеком шли уже без особой охоты, однако и его, и меня встретили хорошо.
А утром, когда мы вдвоем направлялись в школу, возле магазина нас перехватила медсестра Кадача.
— Зайдите к врачу.
— Зачем?
— Врач скажет. Сейчас же идите.
Ну, мы пошли. Мало ли что. Может, без нас осмотр был.
Медпункт размещался в здании колхозной конторы, вернее в пристройке к ней, с отдельным входом. Врача к нам недавно прислали. Молоденькая, беленькая. Мы еще не знали даже, как ее зовут.
Кадача вместе с нами зашла.
— Вот они — Толай и Арминек.
— Ну-ка, ну-ка… Вот вы, значит, какие. Та-ак… Проходите. Садитесь. Много о вас слышала…
Что она могла слышать о нас?
— Надо вас посмотреть. Кто смелее?
Странный вопрос! Мы поднялись оба.
— Молодцы! Не боитесь.
— А чего бояться? — небрежно произнес Арминек,
— Действительно. Давай с тебя начнем.
Арминек снял рубашку, и девушка-врач долго вертела его перед собой, заставляла то дышать, то не дышать, оттягивала веки и разглядывала глаза, велела широко раскрывать рот, показывать язык и все приговаривала:
— Так-так… так-так…
Потом принялась за меня и тоже выслушивала, выстукивала, разглядывала, мяла живот.
— Одевайся!
Нам все еще было непонятно, с чего это нас так внимательно стали осматривать.
— Давно курите?
