Она заставила себя отвлечься от этих мыслей, втайне оставшись рада, что они ее преследуют. Сейчас, когда существуют легкодоступные средства мгновенно придать себе любую мыслимую форму, единственный путь сохранять самоидентичность — это воздвижение собственных границ и препонов. Собственно, стоит тебе потерять охоту мучить себя вопросами, а правильно ли они прочерчены и в нужном ли месте вознесены, как ты тут же сведешь себя к эквиваленту старого Человека Разумного, у которого вообще не было никакого выбора и разнообразия.
На небольшом расстоянии от выхода из норы стояла, сложив руки на груди и слегка улыбаясь, мраморная статуя, представлявшая Райнци. Касс жестом поприветствовала посланника, и статуя ожила: белый мрамор на глазах обрел текстуру и оттенок человеческой кожи. Райнци, между прочим, уже несколько поколений не общался ни с кем, обладавшим не то что живой кожей, а даже ее симуляцией. Впрочем, Касс не была сведуща в локальных коммуникационных протоколах Мимозанской Станции, а потому предпочла обходиться визуальным диалектом, который применялся на Земле.
— Мы оповестим вас о нашем решении в девять часов, как и обещали, — сказал посланник, — но надеемся, что вас не слишком отягчит маленькое предварительное совещание. Дело в том, что среди нас есть те, кто не уверен в полноте достигнутых результатов и настаивает, что остались еще не до конца проясненные проблемы. Начало встречи в половине восьмого.
Посланник вежливо склонил голову и снова застыл, не дожидаясь ответа.
Касс постаралась не придать слишком большого значения неожиданным переменам графика. Неприятно, конечно, что ее временные хозяева не смогли прийти к окончательному решению, но, с другой стороны, они же не собираются мучить ее неизвестностью дольше ожидаемого. Да, она уже изложила им во всех подробностях каждый этап и аспект эксперимента, которым были заняты ее мысли почти три десятилетия, а теперь они с бухты-барахты возжелали услышать от нее нечто новое и существенное, дав ей всего двадцать минут на подготовку. Ну и что? Нет повода тревожиться. Какие бы изъяны ни отыскались в предоставленном ею анализе, у нее будет шанс их исправить.
Все же ее уверенность была заметно поколеблена, и она никак не могла отрешиться от мыслей о вероятном провале. Проведя здесь месяц, она не испытала еще ни одиночества, ни тоски по дому, решив, что уплатит эту цену по возвращении. Даже для неторопливых Воплощенных семьсот сорок лет — значительный промежуток… Ее друзья, оставшиеся на Земле, переживут за это время столько перемен, что у нее уйдет тысяча лет на преодоление отставания и отчуждения. Тысяча — это еще в лучшем случае.
