Коршунов прошел в раздевалку-апподитерий. Там не было никого, кроме волосатого амбалистого мужика, копавшегося в вещах. Надо полагать – его собственных. Коршунов не спеша разделся, потянулся с удовольствием, похрустел суставами… Амбалистый зыркнул на Алексея, (как-то недобро), быстро запихнул барахло в нишу и свалил. Ну да и бес с ним. Коршунов еще пару раз махнул руками-ногами, велел рабу бдить (Ходят тут… всякие. Зазевается – стырят тунику шелковую или еще чего), и неторопливой поступью отдыхающего вельможи двинулся во фригидарий, где в окружении зеленых лужаек располагался большой бассейн под открытым небо. Было холодновато (по сирийским меркам) – градусов восемнадцать по Цельсию, но солнышко уже вышло, так что с точки зрения Алексея погода была идеальная. Неспешной походкой, любуюсь гибкими девами на мозаиках, Коршунов направился к колоннам, отделявшим крытую галерею от фригидария…
И вдруг наткнулся на преграду. В качестве преграды выступал уже знакомый смуглый бородатый амбал с тяжелыми золотыми сережками в мясистых ушах и вытатуированным на груди трезубцем. С виду – чистый ваххабит. Только «арафатки» не хватает.
– Пшел вон, христианин! – рявкнул амбал по-гречески. – Нечестивец, грязная собака! Беги, пока я не отрезал тебе уши!
В доказательство серьезности намерений амбал предъявил кривой ножик размером с наконечник пилума[17].
Коршунов удивился. Очень. Во-первых, на него уже давно никто не наезжал. Да еще так нагло. Да практически без повода… Нет, повод был. Алексей вспомнил о крестике, надетом утром.
Драться не хотелось. Такое, однако, хорошее настроение… Тем более за амбалом маячили еще трое таких же чернобородых качков-«ваххабитов».
Коршунов растерялся. Вариант с уходом отпадал: это значило «потерять лицо». Драка сразу с четырьмя «ваххабитами»… Не факт, что он справится. Мраморный пол – скользкий, а он всё же не Черепанов. Вернуться в раздевалку и взять спату? Блин! Надо же! Вот дурацкая история!
– Ты глухой, христианин? – рявкнул амбал. – Или обосрался от страха?
Тут у Коршунова кончилось терпение.
– Рот закрой! – рявкнул он еще громче, чем ваххабит. – И марш отсюда, чтоб я тебя больше не видел! Увижу – умрешь!
От командирского рыка Коршунова амбал слегка смутился. Даже чуть подался назад. Будь он один, наверняка бы сдристнул. По роже видно. Но за спиной – дружбаны. Задразнят.
Колебался он недолго. Секунд тридцать. Но этого хватило, чтобы кое-что произошло. Кое-что, не замеченное «ваххабитами». На лужке по ту сторону коллонады появился один из готов. Глянул – и пропал. Но Коршунов немедленно воспрял духом. Если в бассейне плещется пара-тройка его людей – крездец «ваххабитам».
