Богуславу было нетрудно представить, что сейчас происходит на восточном краю беспечного стана.
Градом сыплются стрелы, падают наземь, а то и прямо в костры едва проснувшиеся бездоспешные ромеи. Лучшие пытаются дать отпор: мечут стрелы, пращные шары в мельтешащие тени…
Но это – поначалу. Народ у мятежников – опытный. Так что можно не сомневаться: командиры уже строят похватавших щиты и оружие бойцов, собирают в плотный строй, которому урон от стрельбы – несравненно меньший.
Затем старшие вспомнят, что у них тоже есть конница. Кинутся к табунам…
А тех уже и нет! Только слышен топот угоняемых степняками коней, а навстречу ромеям – стрелы, стрелы…
Перекрывая прочие звуки, мощно взревел легко узнаваемый русами рог великого князя.
Богуслав начал счет…
Как дальше развиваются события в ромейском стане, он тоже легко мог представить.
Задрожала земля под ногами ромейской пехоты от тысяч копыт берущей разбег тяжелой конницы. Ромеям эта страшная дрожь наверняка знакома. И то, что вокруг – ночная тьма, храбрости пешцам не прибавляет. Однако если народ опытный, то с места не сойдут и строй не порушат. Упрутся пятками копий в землю, сомкнут щиты… Главное при конном ударе – выстоять. Не поддаться, не побежать, подставляя под клинки всадников беззащитные затылки. Принять железо в железо, остановить сокрушающий разбег – и всё. Латная конница сильна разгоном, накатом… Остановятся, увязнут, и спешить всадников – дело нехитрое. Ноги коням подрубить, а то и самим всадникам жилы подрезать. Пешцу в тесноте снизу удобнее бить, чем конному – с седла. А если пешцов в разы больше…
Но сейчас ромеев атакуют не ромейские же катафракты, а русы. Поэтому прежде копий на строй мятежников обрушиваются стрелы.
Это и против загодя построенных шеренг хорошо, а уж когда в суматохе, в беспорядке, на еще не сбитый, а кое-как собранный строй…
Богуслав слушал знакомые звуки боя и будто воочию видел происходящее. Как привстают на стременах княжьи гридни, кидая стрелы в суматошно перестраивающихся ромеев. Как выносит, выбивает из единого строя оперенная смерть замерших в ожидании щитоносцев…
Богуслав не дождался страшного звука, с которым сшибаются воинства. Его счет кончился раньше.
Сдернут с пояса рог. Низким ревом уходит в звездное небо любый сердцу сигнал: «Гридь! Бей!»
Хороша ромейская дорога.
Но скачка Богуславовых сотен начинается не по ней. Гридь скачет по обочинам, мимо возов, на которых окоченели от ужаса ромейские смерды, – к приглашающе распахнутым воротам, где ярко горят факелы и оружные вои слепо вглядываются в ночь и напряженно прислушиваются к тому, что происходит на севере и на востоке от укрепления. Они еще не поняли, не уяснили, что стальная смерть добралась-таки и до них.
