Поскольку немцы до 22 июня 1941 г. не распознали существования около 100 танковых и моторизованных дивизий, а предполагали наличие лишь 7 танковых дивизий и 38 моторизованных механизированных бригад, их после начала войны очень удивила масса танковых дивизий, которая стала им враз противостоять. «Вскоре выяснилось, что в распоряжении русских имеется намного больше соединений, чем предполагало ОКХ [Главное командование сухопутных войск] до начала восточной кампании», — отмечала 1-я танковая армия 19 декабря 1941 г. «На всем участке враг, очевидно, был все же сильнее, чем считалось в начале операции», — констатировала 3-я танковая группа уже 23 июня 1941 г. Удивление вызывало при этом не только количество танков и самолетов, которое превзошло все ожидания, но и качество советского оружия и материальной части. Хвалебных слов удостаивалось отчасти даже советское командование, которое было представлено, например, в оценке противника 3-й танковой группой от 8 июля 1941 г. как «чрезвычайно ловкое, энергичное и целеустремленное».
Признание разительной недооценки Красной Армии имеется даже в дневниках д-ра Геббельса, который 19 августа 1941 г. ретроспективно отмечал: «Мы, очевидно, совершенно недооценили советскую ударную силу, прежде всего оснащенность советской армии. У нас даже отдаленно не было ясного представления о том, чтó имелось в распоряжении большевиков. Отсюда и наши ошибочные оценки…» Рейхсминистр народного просвещения и пропаганды распространялся о том, насколько тяжело и без того далось Гитлеру решение напасть на Советский Союз, и добавил: «Но если заботы, которые при нашей неверной оценке большевистского потенциала пришлось нести фюреру, были уже столь велики и… так сильно напрягали его нервы, то что же было бы в случае, если бы у нас была ясность о полных масштабах угрозы!» Гитлер, добавил Геббельс, теперь очень негодует, «что позволил настолько ввести себя в заблуждение относительно потенциала большевиков донесениями из Советского Союза. В наших военных операциях нам доставила чрезвычайно много хлопот прежде всего его недооценка вражеских танковых и авиационных сил. Он очень страдал из-за этого. Имел место тяжелый кризис…» Известны высказывания из уст Гитлера, вполне подтверждающие это свидетельство. Так, в ставке фюрера 12 апреля 1942 г. Гитлер откровенно признал, что ошибся в оценке силы Красной Армии, заявив, что Советы «чрезвычайно замаскировали все, что касается их вооруженных сил. Вся война в Финляндии в 1940 г., как и русское вторжение в Польшу, осуществленное древними танками и оружием и плохо обмундированными солдатами, были сплошным крупным отвлекающим маневром, поскольку Россия в то время уже обладала вооружением, которое можно сравнить исключительно с немецким и японским».
