Над чаем поднялся пар. Отхлебнув из чашки, я вышел из ланс-зрения и вскрыл одно из писем. На печати стоял оттиск с символом моей шпионской сети.
«Ваше величество, – гласило письмо, – я считаю необходимым сообщить Вам, что Скрижаль Модеров снова...»
Я скомкал бумагу.
– Ого, – произнес Шейл.
– Пустяки. – Я отбросил бумагу и застегнул рукав.
Письмо вообще не от моих шпионов, просто Беск знал, что я в первую очередь открываю их донесения.
Пока я просматривал пачку писем, на каждом из которых красовался мой имперский знак, платформу снова тряхнуло от очередного раската грома.
– Ты не можешь заставить эту штуку двигаться быстрее? – спросил Шейл.
– Радуйся, что нам не приходится передвигаться по старинке.
– По старинке? То есть... на лошадях? – Шейл почесал подбородок. – Я скучаю по ним.
– В самом деле? По ноющему заду, скачкам под дождем, укусам и необходимости искать корм для животных?..
– У лошадей есть индивидуальность. А у платформ – нет.
– Ты так говоришь, потому что это часть твоей Концепции, – сказал я. – Бравый рыцарь верхом на коне, завоевывающий руки прекрасных дев.
– Конечно, конечно. У меня неплохая коллекция рук. Пара рук, а иногда попадаются и ноги...
Я улыбнулся. Шейл теперь счастливый семьянин с пятью детьми. И единственные девы, с которыми он проводил время, называли его папочкой и выпрашивали конфеты.
Я вернулся к донесениям. В следующем был предварительный эскиз нового комплекта монет с моим изображением, которые планировалось чеканить в этом году. В основном все было нарисовано правильно: резкие черты моего лица и царственные кудри до плеч, однако борода чересчур пышная. Я аккуратно подстригал ее в форме квадрата, длиной не больше пальца, чтобы представать в строгом образе. На рисунке борода была слишком всклокоченной.
Я сделал замечания по наброску и продолжил работу, не обращая внимания на брошенную на пол смятую записку. Чрезмерная хитрость Беска не пойдет ему во благо. Этого человека нужно сжечь и нанять канцлера поглупее. Либо взломать и переписать его Концепцию.
Хотя переписать Концепцию непросто. И, по правде говоря, я не силен во взломе, поэтому, несмотря на проведенные вместе столетия, у меня так и не дошли руки изменить Беска. Разумеется, не потому, что мне нравился канцлер. Этот похожий на тролля мужчина никогда не делал то, что ему было велено. Я правил без преувеличения миллиардами людей, и только он один игнорировал мою волю.
– Вот, – сказал я, подавая Шейлу отчет. – Взгляни на это.
