, подтвердишь ее подлинность?
– Все, о чем я знал.
– Вот именно. А так никто не усомнится в твоих мотивах, никто не станет пятнать твоей репутации. В кои-то веки виноватым буду я, Денни. Мы оба знаем, что мои старания по этой части были слишком усердными, но слишком редко находили заслуженное признание, – ладонь Томаса легла ему на плечо, слабо, неуверенно. – Знаю, я давным‑давно исчерпал лимит одолжений. Думай, что хочешь, но я бы не доверил это никому другому. Мне нужна твоя помощь.
Клэр предупредила бы его: Ты не наивный, Денни, просто ты предпочитаешь видеть в человеке светлую сторону, какой бы крошечной она ни была. Даже когда этого света и вовсе не остается.
Финч был изнурен, все его шестьдесят восемь лет давили на него неподъемным грузом. На его памяти Томас никогда так откровенно не обнаруживал, что нуждается в чем-то. Он посмотрел на художника, на впадины его щек, прислушался, с каким хрипом дается ему каждый вдох, и капитулировал.
– Ладно.
– Даешь слово?
Финч кивнул.
– Я позвоню Джеймсону. Но если тут дело нечисто, Томас, ты окажешь ему медвежью услугу. Многие позлорадствуют, если он потерпит крах и больше не поднимется.
– Парень успел сжечь пару-тройку мостов, да?
– В обществе он все равно что чертов слон в посудной лавке. Крэнстон его не жалует, да и с чего бы ему с ним нянчиться. Работу дал, и на том спасибо.
Томас шмыгнул носом, как будто почувствовал какой-то мерзкий запах.
– Подозреваю, что этот болван получает за свои деньги во сто крат больше, чем они стоят. Но я бы не хотел еще больше усложнять парню жизнь. Скажи ему, чтобы взял с собой Крэнстона. И спасибо, Денни, что пообещал помочь. Я твой должник, и знал бы ты, как велик этот долг.
При слове «пообещал» Финча передернуло, и недоброе предчувствие проникло под кожу.
Томас почувствовал его дискомфорт и улыбнулся.
– Лучший способ замедлить марш времени, Денни, – быть может, единственный способ – это бросить ему под ноги что-то неожиданное. Думаю, встреча получится в высшей степени интересной. Для всех нас.
Произнеся это, Томас Байбер зашаркал в спальню, смеясь.
Стивен Джеймсон встряхнул мокрый зонт, шагнул в древний лифт и локтем нажал на кнопку двадцать второго этажа, не выпуская из рук термокружки с кофе, портфеля и нескольких бумажных папок. Двери закрылись, и Стивена со всех сторон окружил влажный, вязкий воздух, загустевший от запахов цвели и людских тел с ноткой чего-то сладкого и немного алкогольного, вроде коктейля с ромом. Кабину шатало. Пока она ползла вверх, Стивен тоскливо поглядывал на кнопку «57», обозначавшую этаж, на котором располагалась администрация компании «Мерчисон и Данн. Аукционисты и оценщики изобразительного искусства и антиквариата».
