. Он отмахнулся от Клэр, вытеснил те мелодичные переливы, которые так отчаянно призывал каждый день, позволил вихрю эмоций заглушить их. Пульс ускорился. Финч почувствовал озноб, и стал потирать руки.
– Давай на нее посмотрим.
Лукавая улыбка. Насмешка над тем, как он предсказуем, как легко поддается уговорам.
– Не так скоро, Денни.
– Что это значит? Я не могу рассуждать о чем-то, чего не видел.
– О, полагаю, если ты поговоришь с людьми, необходимый уровень интереса будет достигнут заочно.
Тело Томаса могло обветшать, но его эго позиций не утратило.
– Я не буду никому звонить, – сказал Финч, – пока не увижу картину.
Томас как будто его не слышал.
– Я подумал, что неплохо бы попросить сына Джеймсона взглянуть на нее. Дабы вынести вердикт о подлинности. Он сейчас в «Мерчисон…», верно? И, насколько я слышал, с тех пор как Дилан умер, ему приходится туговато.
– Стивен? Стивен Джеймсон? Ты шутишь.
– Почему?
Финчу показалось, или Томас в самом деле обиделся, что предложенная им кандидатура вызвала так мало восторгов?
– Молодой человек, безусловно, умен – даже пугающе умен. И таланта ему не занимать, если не обращать внимания на его… скажем так, вывихи. Но они его ни за что не пошлют сюда. Крэнстон не отпустит его одного. Только не к тебе.
Томас оборвал его излияния одним беглым взглядом.
– Тебе жаль его, – он улыбнулся. – Насчет Крэнстона, этого надутого индюка, ты, конечно, прав. Но если бы ты позвонил Джеймсону, Денни. Если бы ты дал ему этот шанс…
Откуда Томас мог знать? Дилан Джеймсон был старым приятелем, к которому Финч питал симпатию и уважение, другом, в котором нуждались художники, поборником неизвестного и неоцененного, человеком, в чьей галерее было тепло от смеха и доброй похвалы; и мнение свое он высказывал вдумчиво и серьезно. При жизни он сглаживал шероховатости сына, боролся с его приступами многословия, смирял в нем подмеченную другими нетерпеливость и заносчивость. Поскольку люди искренне любили отца, некая доля теплого отношения перепадала и сыну. После смерти Дилана Стивен, которому теперь было тридцать с небольшим, плыл по течению гадким утенком, социально неприспособленным и чересчур впечатлительным. Насколько мог судить Финч, парень обладал почти фотографической памятью и энциклопедическими знаниями. По слухам, он упустил свои шансы из‑за неудачного романа.
Финч несколько раз встречался со Стивеном после смерти его отца. Отдавал старые долги – так он себе говорил, но на самом деле ему просто нравилось вносить что-нибудь в свой распорядок дня. Общество молодого человека могло быть воодушевляющим, несмотря на тот факт, что тот часто балансировал между печальной отстраненностью и угрюмой задумчивостью, а начав что-то доказывать, не умел вовремя остановиться. Пропустив стаканчик-другой бушмилса, Стивен заливался трелями о чем-нибудь, что видел в Европе, или втягивал Финча в спор о преимуществах реставрации над консервацией.
