– Твоё желание вполне законно, Морис, – спокойно ответила на это Эльгита, хотя на лице её отразилось крайнее волнение. – И я всё тебе расскажу, хотя мне будет больно и стыдно. Однако сейчас время для праздника, люди ждут.
Они вышли в зал, где собрались все домочадцы, чтобы, согласно традиции, встретить наступающий год и пожелать друг другу спокойной и мирной жизни – это было сейчас нужнее всего. Садясь за стол, Морис занял хозяйское место рядом с Эльгитой, а потом объявил всем собравшимся, что получил от короля права на это поместье, и теперь здесь хозяин. В ответ он услышал восклицания радости и поздравления – люди давно поняли, что этот чужеземный рыцарь для них сейчас лучшая защита, и при нём можно будет спокойно жить.
После завершения праздника Морис уединился с Эльгитой у ярко горевшего очага. Девушка знала, что ей предстоит трудный разговор, однако взяла себя в руки и откровенно рассказала человеку, с которым собиралась связать жизнь, всю свою горькую историю. Опустив глаза, она тихим, но твёрдым голосом обрисовала ему весь ужас своей жизни в последний год.
– Я не взяла грех на душу и ничего не скрыла от тебя, Морис, – сказала в завершение, подняв на него измученные глаза, – и я пойму, если ты после всего услышанного откажешься жениться на мне. Я…
Но Морис не дал ей договорить, взял в руки её ладони и поднёс к губам. Нежно поцеловав одну, а потом и другую ладошку, он улыбнулся девушке ободряющей улыбкой и вынес своё решение:
– Мы никогда больше не будем говорить об этом, Эльгита. Что было, то прошло. Тебе досталось от жизни, и моя задача теперь помочь тебе забыть весь этот ужас. Я постараюсь. И обещаю тебе никогда не быть грубым с тобой и никогда не принуждать тебя к близости, если ты сама этого не захочешь. Знаю, мне будет трудно. Но тебе было во много раз трудней. Главное, доверься мне. И мы вместе справимся с этим.
– Спасибо тебе, Морис, – прошептала растроганная Эльгита, едва сдерживая слёзы. – А теперь позволь мне побыть одной, я должна успокоиться.
И она удалилась в свою комнату, оставив Мориса у горящего очага. Возникший откуда-то слуга поставил перед новым хозяином кувшин с вином и чашу. Удобно устроившись в кресле и протянув ноги к огню, рыцарь задумался, держа в руке чашу и поднося её изредка к губам. История его нареченной не была чем-то редким и необычным, хотя и отличалась извращённостью, с которой её насиловали столько раз. И потом, родной отец… Это не укладывалось в голове. Хотя мир жесток, порой очень жесток.
