Тан тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. И без того забот хватает.
Дела поместья идут из рук вон плохо. Сам он стареет, управлять большим хозяйством становится всё трудней, а плут-управляющий беззастенчиво греет на этом руки. Сына бы ему, сына! Хоть одного. Два сына было, и оба сложили головы в междоусобной войне между вельможами, каждый из которых пытался оторвать себе кусок пожирнее, пока король отвлекался на строительство церкви в Вестминстере. И остались у тана три дочери. Все уже на выданье. Старшая и вообще переросток, ей уже девятнадцать. Сёстры-то помоложе – четырнадцати и семнадцати лет. И как пристроить их замуж тан не понимал совершенно. Ну не мог он найти мужей своим дочерям с таким-то приданым. Старшая, конечно, унаследует после его смерти Фрисби, но даже это не помогает сейчас. Потом-то вороны налетят, а сейчас вокруг тана тихо.
Тан грелся на солнышке, сидя на любимом пригорке недалеко от ворот усадьбы – очень сильно ныли его старые кости последнее время. Сказывались годы бесконечных сражений. Уж как пришлось повоевать, когда датчане рвались к власти, а потом их предводитель Кнуд объявил себя королём Англии, перечеркнув одним взмахом меча более чем столетнее правление Уэссекской династии. Слава Создателю, старшему сыну Этельреда Второго Эдуарду удалось вернуть трон своих предков, и вот уже больше двадцати лет он правит страной, успешно лавируя среди подводных камней, во множестве попадающихся на пути любого правителя, и находя сильных союзников.
Неспешное течение мыслей тана было внезапно прервано топотом коней, бряцанием сбруи и громкими мужскими голосами. Он поднялся на ноги, спустился с пригорка и лицом к лицу столкнулся с весьма рассерженным вельможей. Мужчина был далеко не молод, маленького роста и с заметных размеров брюшком, опоясанным богатой перевязью. Но держался он настолько прямо и важно, что казался и выше ростом, и лучше статью.
– Что это за владение, любезный? – заносчиво спросил он. – Я барон Ательстан из Конингбурга. Еду в Лондон. А тут у нас поломка. Мне надо, чтобы починили упряжь, и место для отдыха.
– О, сиятельный господин, – расплылся в улыбке старый Освальд, – это усадьба Фрисби, а я, тан Эбенгард, её хозяин. Прошу вашу милость проследовать в дом. А я сейчас отдам распоряжения.
Тан шагал следом за гостем, чуть ли не мурлыча вслух от удовольствия. Подумать только! Сам владелец старинного замка на севере, один из богатейших людей Нортумбрии! И в его доме. Старый Освальд угодливо поклонился гостю, пропуская его в двери зала. Там вельможа осмотрелся, и лицо его приняло более приветливое выражение. В зале находились жена и все три дочери тана, занятые рукоделием. Они спешно поднялись на ноги и низко присели перед вельможей, сразу оценив и его горделивую осанку, и богатство его одеяния. Сиятельный гость благосклонно осмотрел их, задержав взгляд на старшей из дочерей хозяина. Девушка и вправду была хороша собой – высокая, крепенькая, с налитой грудью и упругими широкими бедрами, светловолосая и голубоглазая. Она одна смотрела на высокородного гостя спокойно, даже безразлично, в то время как остальные женщины преданно пожирали его глазами. Взгляд же приезжего господина снова вернулся к светловолосой красавице, прошёлся по её груди и задержался на бёдрах, выражение глаз стало масленым, язык невольно облизал сухие губы. Желание отчётливо загорелось в его взгляде.
