– Я жду вас у себя, леди, – очень тихо сказал он.
– Да, сэр, я приду, – был столь же тихий ответ.
Помывшись и переодевшись, Ингрид отправилась в комнату хозяина поместья. Но его там не было. Женщина села у очага и глубоко задумалась. В голове крутились самые разные мысли. Сможет ли она отыскать дом своего дяди? Примет ли её Жильбер Серве? И как ей будет там, в этой чужой стране? Да, её мать была француженкой. Но она, Ингрид, родилась здесь, в Англии, и другой родины для неё не существует. Она даже не представляла себе, что её ожидает там, на континенте. И очень страшила встреча с женой дяди. Какая хозяйка потерпит в своём доме другую женщину, пусть и родственницу? Конечно, от неё попытаются избавиться как можно скорее, выдав замуж. Но ребёнок. Скоро его существование станет уже заметным. И что тогда?
Ингрид так глубоко задумалась, что не услышала, как открылась дверь, и в комнату вошёл Герберт. Он же, увидев её неподвижный, полный боли, устремлённый на огонь взгляд, в первую минуту смягчился и готов был заключить её в объятия. Но тут же вспомнил, какую рану она нанесла его самолюбию. Она так легко уходила от него. А он-то думал… Если быть откровенным, он сам не знал, что именно он думал по этому поводу. Просто ему было очень больно почему-то, и он злился. Рыцарь громко хлопнул дверью, и Ингрид вздрогнула. Взгляд её устремился к нему, но лицо Герберта было холодным, глаза смотрели жёстко.
– Я велел вам прийти, леди, – начал он сухим, как будто чужим голосом, – чтобы сказать, что вы отлично справились с задачей и хорошо развлекли меня этим летом. Мне было отрадно использовать ваше прекрасное тело, как только у меня возникало желание. Но сегодня я вас не хочу. Скажите, когда вы хотите уехать, чтобы я мог подготовить сопровождение. И завтра вечером приходите сюда опять. Возможно, у меня возникнет желание, и я вами воспользуюсь. А сейчас спокойной ночи.
– Хороших снов, сэр. И уезжаю я в день Святого Варфоломея, то есть через три дня. Надеюсь, сопровождение будет готово. Да, и Элли изъявила желание ехать со мной, если вы не возражаете.
Герберт молча кивнул, и она покинула комнату. Он сам не знал, что с ним делается. Он был зол, страшно зол. На кого? На себя, на неё, на весь мир. Снял сапог и со всей силы запустил им в стену, потом другой. Потом ударил кулаком по скамье и зашипел от боли, наткнувшись на угол. Почувствовал, как на глазах закипают слёзы. Этого ещё не хватало! Плакать из-за женщины – да никогда! Никогда он себе такого не позволит. Но как она может? Как может так легко покинуть его? О том, что сам ставил такие условия, и что время женитьбы приближается, думать не хотел. Могла бы и остаться, и порадовать его ещё – до самой свадьбы. Успела бы в свою Францию.
