гневно встопорщились:
– Вы что себе позволяете? – наехал он на Беллатриссу, но тут же был осажен ее
визгливой тирадой.
Я даже не подозревала, что герцог может подобное изобразить:
– Это вы что себе позволяете? – обвинительного выдал он, имитируя голосом женскую
истерику. – Более того вы способствуете этому!
– Чему этому? – не понял начальник.
– Разгулу разврата! – компаньонка гневно топнула туфелькой так, что плитка под
каблуком дала трещину. – Почему ваши стражники пожирают глазами мою подопечную? – и
указала кончиком зонта на Фиску, изображающую движение “кошечка” из арсенала
стриптизерши-любительницы.
“Действительно, почему?” – саркастично отметила Эльвира. – “Может, потому, что на
них только безглазый не пялиться сможет?”
Челюсть главного стража удивленно отпала вниз. Но мужик тут же собрался и перешел
в контрнаступление.
– Сами виноваты. Как воспитали своих подопечных, так мы на них и смотрим! – и
довольно гоготнул.
Беллатриссе подобный тон не понравился, и она разразилась новой истерикой.
На шум стали оборачиваться, даже принц отвернулся от танцев на столах и перевел
внимание на чудо-компаньонку. Она отвлекала его от лицезрения прекрасного, из-за чего
пришлось обратиться к начальнику стражи с приказом:
– Господин Крамд, будьте добры выведите эту даму из зала. Она мешает всем
развлекаться.
– Будет сделано, Ваше Высочество, – откликнулся страж и попытался схватить
компаньонку за руку.
Не тут-то было. Герцог ловко огрел охранника зонтом по рукам и ломанулся к Даррию.
Колба с зельем сверкнула в руке.
Вот только лицо принца по мере приближения грозной дамочки стало
непредсказуемым образом меняться. Даррий расплывался в глупой и счастливой улыбке, а в его
глазах разве что сердечки не плясали.
– О. Нет! – прифигела я от осознания случившегося.
Вокруг только купидончиков не хватало, чтобы все понять. “Вечная любовь” начала
действовать!
– Любимая! – распахнув объятья, сделал шаг навстречу Беллатриссе принц. – Я нашел
тебя!
Чертыхнулась и компаньонка. До цели оставался лишь метр, когда начальник и
остальная стража опомнились и всем отрядом кинулись ее скручивать.
Приказание о выведении герцога из зала ведь никто не отменял.
Каким бы крутым Эридан воином не был, но против двадцати стражей не попрешь, а
если попрешь, велик риск потерять в бою парик и платье.
Даррия же продолжало плющить, и вместо отмены приказа он кинулся своим телом
защищать “обретенную любовь всей жизни”.
– Я спасу вас, – героически огласил он, чем поверг в шок всю собравшуюся публику, и,
