Бальтазар скосил на старшего товарища глаза, улыбаясь в душе: он-то знал, что доктор от медовухи не откажется.
Здесь автор вынужден сообщить, что господа замолчали, а дорога через гречишное поле тянулась и тянулась бесконечно под голубым небом. Читатель может обвинить сочинителя в том, что господа замолчали, не найдя темы для разговора, не завели философского диспута, или, на худой конец, не принялись обсуждать предстоящее в Потерянной Супони расследование. Что поделать! Читатель – Царь, а автор – его преданный слуга, и обязан принимать суровое порицание с покорно опущенной головою. Да, к сожалению для автора, Бальтазар и доктор Кислинг умолкли, а Штефан, не говоря уже о Фесте, не промолвили за всю дорогу и полсотни слов. Чем занять воображение Читателя, пока четверо путешественников пробиваются к забытой Богом деревеньке со странным названием – Потерянная Супонь? Рассказать о шмелях да пчелах, напуганных дождем, а теперь мало-помалу вылетающих из своих укрытий? Или описать тело младенца, найденное в Потерянной Супони в ведре колодца, что неподалеку от дома жирного Ганса; колодца, в котором еще через три дня утопилась мать младенца, Луиза? Но-но, обожди, торопливое перо! Обо всем – по порядку. Для начала, чтобы не ждать, пока коляска Фредерика Кислинга одолеет гречишное поле, автор, силою, данною ему Царем-Читателем, передвинет время вперед и сделает так, что путешественники очутятся у моста через темную реку, за которой мерцает парой-тройкой огней деревня Потерянная Супонь.
Глава вторая
В деревню въехали в сумерках. Дома выстроились вдоль единственной улицы черными рядами: приземистые и высокие, с деревянными петухами на крышах, сейчас больше напоминающими черных воронов. Улица заканчивалась подобием площади, окруженной церковью, да тремя двухэтажными добротными домами. Посреди площади возвышался помост с виселицей, а еще поодаль – кострище.
Тишина навила над Потерянной Супонью, и неясно было, всегда ли здесь такое безветрие, или деревня затаилась, разглядывая чужаков.
Как тут не почувствовать себя неуютно? Даже лошадь Феста старалась тише стучать копытами по дощатому настилу дороги.
-Экое кладбище, - шепнул доктор, доставая из кармана очки.
Бальтазар мысленно согласился с товарищем: не верилось, что в Потерянной Супони кто-то живет, так мрачно и тихо было вокруг. Хоть бы петух крикнул, хоть бы кошка пробежала по площади.
