Они так нервничали, провожая их в свой автобус, что становилось даже совестно... Конечно, для Эвора, Жиля, Глории это была удача. Но почему матросы решили им помочь? И ведь они не собирались их приглашать, это Жиль знал теперь точно. Такая мысль пришла Тиктону, а может быть, одновременно и Роберу тоже, когда ди Эвор предложил тост. Тост за моряков. Улыбающееся лицо его потеряло в эту минуту почти всю свою ироничность, это было доверчивое лицо, доверчивое, веселое, простоватое... И это заставило матросов пригласить их... Конечно, в доверчивость профессора они не поверили: ясно было, они знают Эвора не только по портретам. Но она давала им гарантию... видимо, она давала гарантию хотя бы нейтралитета... Профессор понимал это.
- Не хочу затруднять вас, - беспечно сказал он в ответ на приглашение.
И тогда молчаливый Робер произнес единственную фразу, проливающую свет на всю их компанию.
- Вам не стоит тут засиживаться, господин профессор, басом сказал он, - те, кто потрудились над вашей машиной... Мы знаем эту руку...
Но кто же все-таки были эти матросы? Видимо, какая-то нелегальная политическая группа. И, наверное, вне закона. Впрочем, с тех пор как конда распустила даже Королевский парламент, вне закона была любая партия, союз, группа в стране. Главой этого союза был, пожалуй, Робер. Именно Робер, а не утонченный филолог Тиктон... Робер - сильный, кряжистый, с ладонями, которыми легко тянуть корабельные тросы. "Союз моряков"? Что ж, это название не хуже любого другого. Возможно, именно так они себя и называют... "Впрочем, - подумал Жиль, - лучше бы им не называться никак. В целях простой конспирации". То, что это именно союз, а не взвод и не шайка, Жиль понял внезапно, без видимых поводов. Просто почувствовал в тот самый момент, когда они рассаживались в своем фургоне.
Автобус качало на высоких рессорах. Жиль дремал, положив голову на подлокотник, в соседнем кресле ровно дышала Глориа. В конце концов это была уже вторая ночь без сна. Но тут им повезло - кресла в автобусе были откидными... С передних сидений сквозь шум мотора раздавались голоса.
- Ну и как вы себе это представляете? - пробасил ди Эвор.
Голос был абсолютно бодрый, без тени усталости, - Жиль поразился сквозь дрему.
- Прежде всего... прежде всего в стране не будет конды, отвечал Робер. Жиль сразу узнал его по густому басу. У Робера тоже был бас, может быть гуще даже, чем у ди Эвора, но он принадлежал человеку, явно не привыкшему говорить, а потому тек неровно, с запинками.
