— Вставай, - говорит он, перекрывая ветер. - Вставай, будь ты проклят.
Ривен шатается, но достаёт сабли и кивает. Его единственный здоровый глаз обращается ко мне, затем обратно к моему отцу, снова ко мне. Я вижу на его лице страх. Никогда прежде я не видел в Ривене страха.
Они оба протягивают мне руки, чтобы помочь встать, но я не реагирую. Я неподвижен, напуган, потрясён. Они кричат, чтобы я вставал, пытаются поднять меня за подмышки, но я не могу стоять.
Они отпускают меня, переглядываются, обмениваются словами, которых я не слышу. Одновременно они загораживают меня, становясь стеной между мной и моим отцом.
Но единственная стена между нами, которая имела значение — стена в моём разуме — уже пошатнулась. Я разрушил её, чтобы спасти себя от Источника, и отваги и плоти моих друзей недостаточно, чтобы восстановить её. Дьявол внутри меня чувствует ликование, когда приближается мой родитель. Человек чувствует отвращение. Я гляжу в небо, разодранный, разделённый.
Мы потеряны.
Эревис кричит на меня через плечо, и его слова пробивают моё оцепенение.
— Вставай, Магз! Не склоняйся перед ним!
Я гляжу на него, едва осознавая, о чём речь.
«Склонись», говорит дьявол во мне.
«Вставай», говорит человек.
Мефистофель парит в воздухе, оттягивая своё приближение, позволяя страху созреть.
— Кейл... - говорит Ривен, его глаз смотрит на моего отца.
— Знаю, - отрезает Эревис. Тени сочатся с его кожи и клубятся рядом с телом. - Но мы стоим на этой земле. Понял?
Он толкает Ривена в плечо.
— Эта земля наша.
— Это просто земля, - отвечает Ривен. - Мы можем уйти с неё.
Эревис качает головой.
— Не можем. Тени не отвечают мне здесь. Я не могу убрать нас отсюда.
Бог Эревиса — не повелитель Кании. Мой отец повелитель.
Ривен замирает и мгновение смотрит на Кейла. Он знает, что бежать некуда. Он смотрит обратно на меня, снова на Кейла, вверх на моего отца.
Я вижу, как в нём нарастает решимость. Он такой же ледяной, как и Кания.
Я благоговею перед чем-то большим, чем всего лишь мой отец.
Я видел, как мои друзья и прежде встают плечом к плечу, Первый и Второй Маска. Я видел, как Эревис вонзает большие пальцы в череп слаада. Я видел, как клинки Ривена двигались с такой скоростью, что раздавался свист. Я знаю, что они не просто люди; простые люди сейчас стояли бы на всех четырёх на льду, ожидая смерти.
Но ещё я знаю, что они не ровня повелителю Кании.
От каждого взмаха крыльев отца в воздух поднимается дым. Когда он приближается к нам, татуировка на моём правом бицепсе — красная рука, окутанная пламенем, символ отца — начинает колоться. С руки поднимается дым. Мне не нужно смотреть туда, чтобы понять, что кожа охвачена огнём. Мефистофель отметил меня и я принадлежу ему.
