Однажды он приезжал на базар продавать сыр. Зашел к нам. Помнится, как он приглаживал усы пальцами, в трещинках которых белела сырковая масса... Назакет подложила под него тюфячок, сняла с него чарыки, помыла теплой водой ноги. И, вытирая их полотенцем, приговаривала: «Дядя, родной мой, не забывай нас». Интересно, если сейчас Гамло пришел бы к нам, стала бы она мыть ему ноги? Разве она виновата в случившемся? До этого Назакет и не видела толком этого дядю. Ведь она ушла из дому совсем молоденькой девушкой. У нас иное воспитание, идеалы, мысли. Люди сейчас роднятся не по крови, а по убеждениям».
Шабанзаде заметил в печке крохотную искорку: «Так и надежда. Нельзя дать ей угаснуть». Положил в печку поленья, налил керосину, зажег дрова. Только после этого подошел к столу, поднял трубку телефона.
— Да, да, девушка, город... мою квартиру.
Положил трубку.
«Интересно, кто-нибудь знает про наше родство? Земля слухами полнится. Наверное, уже сообщили об этом куда следует».
Зазвонил телефон.
— Квартира? — спросил Шабанзаде, подняв трубку. — Да, да, слышу!.. Назакет! Это я!.. Нет, не к добру...
Поговорив по телефону, он снял с гвоздя шинель, оделся и вышел из кабинета.
По дороге в гостиницу завернул в столовую, заказал обед, попросил, чтобы принесли в гостиницу. Деньги за обед положил на краешек стола.
Смеркалось. В такое время улицы, как правило, безлюдны. А теперь то там, то тут, о чем-то переговариваясь, стояли группы сельчан. Люди, каждого из которых Шабанзаде знал как свои пять пальцев, увидев его, отводили взгляд.. Только совсем ,рядом с гостиницей из толпы отделился один из активистов, поздоровался с ним, спросил вполголоса:
— Люди говорят разное... Это правда?
— О чем ты, Дедебала?
— Абасгулубек...
— А что случилось? — с показным удивлением спросил Шабанзаде.
— Утверждают, перешел на их сторону. А кое-кто говорит, что его убили.
— Точных сведений пока нет. Проведем следствие, разберемся.
— Если с ними что случилось, кто знает, чем это кончится. Я говорю серьезно. Это тесто, видать, заберет много воды.
Шабанзаде пожал плечами, обойдя говорившего, направился к гостинице.
Накинув на плечи кожанку, Талыбов просматривал газеты, скопившиеся за несколько дней. Раздался стук в дверь. Узнав голос Шабанзаде, он встал, отворил дверь и тотчас вернулся к столу. Такой прием не удивил Шабанзаде.
— Вы что, гостей не жалуете? — нарочито бодро спросил он.
— Я сам гость.
— Оставим это. Нам следует спокойно и трезво обсудить случившееся.
