Раньше Бейляр спускался из своего дома прямо в село. Но с тех пор как подрос и у него стали пробиваться усы, он изменил свой маршрут. Он открыл свою тропинку. Она брала начало у их лачуги, перерезала поле, красное весной от цветущих маков, проходила мимо, дома девушки и спускалась к другому концу села,к зданию сельсовета.
Бейляр хотел собрать нескольких аксакалов, пойти к Кербалаю, испросить, согласно обычаю, разрешения посвататься к этой девушке.
Но когда стали создавать колхозы и раскулачивать богачей, Бейляр отказался от прежнего решения. Он с радостью отмерял земли Кербалая и передавал их колхозу. Он больше не думал о Кербалае. Тропинка, проходящая через маковое поле, все больше белела. Ширилась. И он смело шагал по ней. Не будет же он, комсомолец, просить разрешения у классового врага. Это не достойно его имени. Наверное, Кербалай уже прослышал об этом. Хотя чего он боится — ведь даже та девушка ни о чем не подозревает? Откуда же знать о его любви Кербалаю?
— Значит, ты комсомолец, да? Отвечай!
Бейляр молчал.
— Ты что, глухонемой?
Гамло стоял, прислонившись к стене. Бейляр увидел его горящие зеленым пламенем, словно тигриные, глаза. Невидимые руки крепко обхватили его. Удар Гамло разбил ему нос и губы.
— Твоя мать хвалилась, что ее сын, комсомолец Бейляр, ничего не боится. Осмеливается отнимать землю у самого Кербалая. Ну что, где твоя смелость?
Голос Кербалая доносился откуда-то издали. Бейляр слизнул кровь, сжал губы.
Длинная, с черными ногтями, словно медвежья лапа, рука Гамло закрыла глаза Бейляру. Казалось, на лицо положили горячие угли, глаза закрыло черное небо и в этом небе засверкали звезды. А другая рука Гамло ребром ладони, как тупым топором, опустилась на его шею. Бейляр, качнувшись, свалился на землю. Гамло вытащил револьвер, указательный палец привычно лег на курок.
— Стой! — тихо приказал Кербалай Исмаил. Гамло грязно выругался, но, так и не облегчив сердца, направил дуло револьвера на дымоход и нажал на курок.
В подвале, где держали арестованных активистов, было темно, пахло конским потом и мочой. В щели еле пробивался свет.
Арестованные слышали выстрел.
— Убили парня, — сказал кто-то.
Голос, напоминающий девичий, ответил ему:
— Нет, видимо, стреляли не в него. Попади пуля в тело, такого грохота не было бы.
— Какое у него тело? Кожа да кости.
Кто-то другой, с хрипотцой в голосе, сказал:
—Интересно, нашлась ли его мать?
— Говорили, это дело рук Гамло.
— Не может этого быть!
