Курьер с револьвером на боку привез Шабанзаде пакет. Еще не войдя в кабинет, он вытащил разносную книгу, поправил широкий ремень, постучал и, услышав привычное «Войдите!», бодро направился к секретарю. Указал, где надо расписаться, и только после этого вручил пакет. Шабанзаде разорвал пакет, запечатанный в трех местах сургучом; там было небольшое письмо. Поднявшись со стула, еще раз про себя повторил прочитанное: «Направьте трех-четырех наиболее крепких, идейных товарищей в стан мятежников для переговоров. Ждем ваших сообщений о принятых мерах. Для помощи командируем представителя».
Шабанзаде озадачило решение Центрального Комитета. Скрипя новенькими сапогами, он несколько раз задумчиво прошелся по комнате. Скрип сапог раздражал его. Он остановился у окна, глянул во двор.
Будь на то его воля, он подавил бы мятеж силой оружия. «Милосердие к врагу оправдано лишь в том случае, когда ты уверен, что он больше не сможет вредить тебе. Если не показать силу, кое-кто и в других селах поднимет голову. Кулаки решат, что раз Кербалаю ничего не сделали, то и их не тронут. Непонятно, почему центр принял такое решение? Черт знает что!»
Час спустя Шабанзаде уже все виделось в ином свете. Все, что было предписано в письме, показалось ему естественным и правильным.
«Человек может пойти по неверному пути, надо помочь ему, объяснить ошибку. Не дело сразу браться за оружие...»
Хорошо, кого же послать? Кербалай Исмаил шутить не станет. Надо послать человека, к словам которого Кербалай мог бы прислушаться. Тот, кто пойдет туда, должен быть уважаемым и в то же время волевым и не ведающим страха...
...Это было давно. Вместе со своими родственниками он ходил по селам, нанимаясь на работу во время жатвы. Чаще всего они убирали пшеницу Абасгулубека Шадлинского. У него поденщики получали в два раза больше, чем у любого другого хозяина. Кроме того, в этом селе никто не унижал и не оскорблял сезонников. Крестьяне с уважением говорили об Абасгулубеке.
Занятый этими воспоминаниями, Шабанзаде встал, прошел в боковушку, где жил, налил два стакана чаю. Вернувшись в кабинет, поставил один стакан перед стулом, на который сядет Абасгулубек, другой — перед собой. Еще вчера, озабоченный развитием событий, он поручил вызвать Абасгулубека. Всегда точный, Абасгулубек вот-вот должен быть здесь.
...Когда Шабанзаде избрали секретарем, он перво-наперво ознакомился с личным делом Абасгулубека. Несколько раз перечитал протокол собрания, на котором его принимали в партию. В этом документе часто встречались слова «командир «Красного табора»,
