Джорджия, не размышляя, сильно ударила его по лицу.
– Ах ты сучка! – зарычал Генри.
– Поверь мне, ты заслуживаешь гораздо большего. – Она попыталась открыть дверцу машины.
– Вот и правильно, убирайся.
– Чудесный джентльмен! – крикнула девушка ему вслед, когда мотор взревел и машина унеслась в ночь.
Пока Джорджия стояла на мостовой, глядя, как исчезают в темноте задние фонари машины Генри, начался мелкий дождь. Задрожав, девушка обхватила себя руками и начала проклинать погоду, проклинать Генри, проклинать весь этот чертов сезон. Она понятия не имела о том, где находится, и вокруг не было никого, у кого можно было бы спросить дорогу. Впереди Джорджия увидела какого-то бродягу, идущего по направлению к ней. Он что-то крикнул, и девушка испугалась. Она развернулась, чтобы пойти к мосту, но ее туфелька заскользила по мокрой мостовой, и Джорджия упала на четвереньки, пачкая в грязи подол платья.
Поднявшись, она внезапно почувствовала, что шатается, и, взглянув вниз, увидела, что каблук ее туфельки сломался. Джорджия сбросила туфлю и со злостью швырнула ее в реку, а потом, поняв, что проще будет идти босиком, бросила вслед и другую.
Перепрыгнув с плит дорожки на мостовую, девушка почувствовала, что она невероятно холодная и шершавая. Чуть дальше от реки на улицах уже были люди, и Джорджии удалось узнать у прохожего, где находится ближайшая станция метро: он указал на тот берег реки, где была Патни-бридж.
Шагая в ту сторону, девушка качала головой. Как она могла оказаться в таком положении? Джорджия знала, что опыта общения с противоположным полом у нее практически нет, но ведь кое-что ей все же было известно.
Отучившись в пансионе мадам Дидье, она перебралась в маленькую съемную квартиру, которая принадлежала подруге ее подруги. Освободившись от пристального надзора и уроков по составлению цветочных композиций, Джорджия начала тайком посещать лекции в Сорбонне. Она не училась в знаменитом парижском университете официально, но ее французский был достаточно хорош, чтобы она могла избежать проблем, если у нее спросят студенческий билет, – и именно там, на последнем ряду лекционного зала, в свою последнюю неделю в Париже она познакомилась с Жаком.
А потом они выкурили традиционную после лекции сигарету во дворе, куда он пригласил ее выпить кофе и обсудить особенности творчества Мольера. Жаку был двадцать один год, он был из Ниса, и ему нравилось считать себя коммунистом. Несколько дней спустя он повел Джорджию в джаз-клуб, а потом в забегаловку на левом берегу, где они просидели до трех часов утра, обсуждая с его друзьями свободу искусства в Советском Союзе.
