Гринька мчится и передаёт своему злому хозяину проездное.
Сегодня воскресенье, и только потому купец и сидит сам возле моста: Акиндин Чернобай решил потешиться рыбной ловлей. А так вовсе не от мостовых сборов богатеет купчина…
Ещё покойный князь Ярослав Всеволодич, отец и великого князя Владимирского Андрея и Александра Невского, что княжит в Новгороде, обогатил Чернобая. Старый князь запродал купцу и весь хмель в окрестных лесах, и ловы бобровые, да в придачу ещё и мостовой сбор на Клязьме. А без хмеля как жить крестьянину? Ведь и тесто не взойдёт, если горстку хмеля не кинет хозяйка в квашонку. И вот когда приходило время крестьянам драть хмель в лесах, то пойди сперва поклонись купцу Чернобаю да заплати ему, а то приказчики его и в хмельники тебя не пустят. А давно ли ещё хмель весь был общественный!
Худо стало и охотнику-зверолову.
Уж не знают мужики, куда и податься от такого житья. Многие стали в дальние северные леса уходить: там, в глухих дебрях лесных, и татарские начальники — баскаки, — да и княжеские приказчики — тиуны — долго ещё не отыщут.
А то ведь и княжеские поборы одолели, и на татарина дань князья требуют, и на церковь плати, а тут ещё и Чернобаю подавай!
Были и другие недобрые доходы у купца Чернобая: он отдавал свои деньги в долг обедневшим людям. А после того, как придёт срок платить, в три раза больше сдирал с должника. А коли не уплатишь, то забирал к себе в холопы: отрабатывай!
По воскресеньям любил Акиндин Чернобай сам получать мостовое. Большая кожаная сумка с медной застёжкой и сейчас висела у него на боку.
Иной раз проезжающий отстранял Гриньку — не хотел платить. Тут, заслышав такое, словно жирный паук-мизгирь, почуявший муху в своей паутине, выбегал из-под моста Чернобай.
И тогда — горе жертве!
Простые владимирские горожане и окрестные пахари-смерды, везущие во Владимир хлеб и овощи на продажу или что другое, — те и не пытались спорить с купцом-мостовщиком. Они боялись его. «Змий, чисто змий!» горестно говорили они о Чернобае.
Безмолвно, с тяжёлым вздохом отдавали они ему за проезд из любого товара, отдавали с лихвой. А проехав мост и не вдруг-то надев шапчонку, нет-нет да и оглядывались и принимались хлестать кнутом изребрившиеся, тёмные от пота бока своих лошадей.
Если кто пытался миновать мост и незаконно проехать бродом, того Чернобай останавливал и возвращал. С багровым, потным лицом, поклёванным оспой, вразвалку приближался он к возу бедняги и, опершись о грядку телеги, кричал тонким, нечистым, словно у молодого петуха, голоском:
