Вы боитесь, что я убегу? — перебивает меня Николай Александрович.
— Этого меньше всего, — возражаю ему: — Я уверен, что вы и попытки такой не сделаете. Есть нечто другое. Вы читаете газеты?
Что же в них? Я ничего не заметил, — недоумевая ответил Николай Александрович.
Мне хотелось сказать ему, что даже его юные дочери и те обратили внимание па газетные утки о побеге, о его разводе с Алисой и женитьбе на какой-то другой особе, о переводе в Аболакский монастырь и др. Все эти ложные сообщения будоражили население, особенно ту часть его, которая была настроена враждебно и недовольна таким гуманным заключением бывшего царя в губернаторском доме. Ко мне сыпались с разных концов запросы, особенно из действующей армии, от Омского областкома, с которым, кстати сказать, я не имел никаких дел. Керенскому же я телеграфировал еженедельно два раза обо всем происходящем и просил принять меры против газетного вранья. Надо сказать, что ни одна мера не достигла цели. Пока появится опровержение, газетные выдумки успеют облететь всю Россию и даже весь фронт. От последнего неоднократно приходили по моему адресу даже угрозы «пришлем дивизию для расправы с комиссаром, с отрядом и самой царской семьей. Комиссар распустил все. Мы поучим его…» и т. п. Воображаю, что получилось бы, если бы я, не ожидая разрешения Временного правительства, вздумал повести пленников гулять за город или по городу. Без уличных скандалов, конечно, не обошлись бы эти прогулки. Дело в том, что в это время в местном рабочем клубе некоторыми его членами велась определенная политика против меня и против отряда, о котором распускали слухи, что он «ненадежен», и пустили даже в обращение идею: бывшего царя с семьей надо свести на положение простого уголовного и переселить в тюрьму. Некоторые из солдат нашего отряда готовы были поддержать эту идею, но задевало их и оскорбляло то, что отряд называли ненадежным. Клубисты изо всех сил старались через «Рабочий клуб» враждебно настраивать тобольское население. При такой обстановке нечего было и думать о прогулках за город. Сообщать обо всем этом бывшему царю не приходилось. Он остался очень огорчен и спросил:
— Когда же можно рассчитывать на прогулку за город?
— В настоящее время не могу вам ответить.
На этом кончилась наша беседа на эту тему. Но через несколько дней с такой же просьбою обратились ко мне князь Долгоруков и доктор Боткин.
— Я думаю, только от вас зависит разрешение прогулок, — заговорил князь Долгоруков. — Что может случиться? Абсолютно ничего. Надо же дать возможность людям свободно гулять, посмотреть окрестности. Ведь дети считаются свободными…
