Он также назвал меня сукой и сказал, что убьёт меня.
Она что-то записывала и кивала головой так часто, давая мне понять, что она внимательно слушает.
— Крошка, — сказала она.
— Что?
— Раньше вы сказали, что мужчина, который заговорил с вами той ночью после вашего вступления, сказал: «Вот это было представление, крошка». И только что вы сказали, что человек в вашем кошмаре также обратился к вам «крошка». Возможно, это была та фраза, которая вызвала ваши страхи, спровоцировала воспоминания. И это началось с кошмаров. Как часто они были с тех пор?
— Почти каждую ночь.
— Вы говорили об этом с Купером?
— Вы имеете в виду, рассказала ли я ему, в чём их суть? Нет. Он только знает, что мне они снятся.
— Почему нет, Лили?
— Он уже слишком сильно беспокоится обо мне. Я не хочу обременять его больше, чем сейчас.
— Он просил вас поговорить с ним об этом?
— Да. Я сказала ему, что не хочу говорить об этом.
— Как давно вы знаете Купера?
— Я знаю его уже четыре месяца. Он знает меня уже пять лет, — сказала я, а потом рассказала ей эту историю.
— Понятно, — сказала она. — Значит, Купер уже вовлечён во всё это, Лили. Он увидел часть того, что случилось с вами. Он знает, сколько времени вам понадобилось, чтобы восстановиться физически. Почему вы думаете, что не сможете поговорить с ним об этом?
— Дело не в том, что я думаю, будто не смогу. Это... — мой голос затих. — Этот день изменил и Купера тоже. Если я могу уберечь его от этого, то так я и поступлю.
— Он пытается защитить вас, а вы пытаетесь защитить его. Думали ли вы о том, чтобы поговорить с ним и позволить ему решать, с чем он может справиться?
— Да. Я имею в виду, что я хочу поговорить с Купером, но не хочу обременять его ещё больше.
— Неужели вы думаете, что Купер именно так воспримет это? Как бремя?
Если бы я была честна сама с собой, то, скорее всего, сказала бы «нет». Я покачала головой, уставившись в журнальный столик, разделяющий доктора Коннелли и меня.
— Вы всё время используете слово «бремя». Вы считаете себя обузой, Лили?
Так ли это?
— Я не знаю. Может быть. Чувствую, будто я несу на себе огромный груз, обмотанный вокруг моей шеи в течение многих лет, и я всегда чувствовала, что это был именно мой груз. Это не справедливо — просить кого-нибудь помочь с этим.
— Понятно, — доктор Коннелли подождала минуту или две, прежде чем ответила. Думаю, она хотела, чтобы я подумала о том, что только что сказала. Наконец, она заговорила. — Лили, спросите себя, если бы вы поменялись ролями, что бы вы хотели, чтобы Купер сделал?
