Мне не хотелось принимать от Луиджи хоть какой-то знак внимания, и я решил откупиться от него жестом щедрого великодушия, подарив монету, чтобы избавить себя от ощущения должника. Словом, тюремщик Луиджи был мне противен, и именно поэтому я всучил ему золотой дукат. Трата денег таким необычным способом привела меня в самое мрачное и угрюмое настроение. Я думал о любви, о Дикиме, о дочке карандашника и о необходимости закупки дров на зиму. Пока я сердился на себя, ненавидел Луиджи и спускал на веревке воскресную праздничную еду для душегуба Жака, тюремщик Луиджи рассказывал мне историю старухи — узницы подвала замка Муль. Её поймал астролог Захария Малкин во время знаменитого нашествия старух на Анкону в 1472 году. Все остальные старухи либо умерли, либо ушли из города в тот же день, а эту гнусную тварь зачем-то поймал Захария Малкин, успев начертить вокруг неё семьдесят семь магических кругов, плюясь и выкрикивая все заклинания, какие он когда-либо знал, слышал или читал. Так или иначе, старуху посадили в клетку из кованых железных брусков. Это была тесная клетка, не больше гроба, старуха располагалась там стоя и почти не могла шевелиться.
Герцогский астролог Захария Малкин потерял ключ от старухиной клетки, а потом и вообще умер. Теперь никто не знал, что делать с этой проклятой старухой. Её не кормили, но она не умирала вот уже девять лет, чем доказывала свою сверхъестественную природу.
Мы с Дикимой никогда не бывали в нижней части замка, думая, что темница душегуба Жака и есть самое мрачное место тюрьмы. Но мы ошибались. За низенькой дверью из несокрушимых трёхдюймовых ореховых досок была лестница, ведущая вниз. Свет проникал туда из узкой амбразуры далеко в вышине, и там почти ничего не было видно.
Ступени шириной в ладонь, истёртые подошвами до гладкой округлости валуна, неровной крутой спиралью уходили вглубь. Подвал давно затопило море, лестница уходила прямо в воду, это было очень страшно. Над этой лестницей и висела клетка со старухой. Два раза в сутки клетку опускали на цепи в воду, старуха погружалась в воду с головой, потом её вытаскивали. От такого обычая, заведённого когда-то герцогом, старуха получила прозвание Солёной старухи. Вид её был ужасен. Я неосторожно приблизился к клетке, потому что лестница была узкая и скользкая, а сзади на меня напирал Луиджи, дыша луком и капустой, одновременно от него воняло потом и кислым бурдюком. Я стал как-то отстранённо рассуждать о трагедии человека с возвышенными чувствами, провалившегося в отхожее место, и в это время старуха выдвинула свои челюсти между прутьями клетки и укусила меня.
