Ресаку поспешно бросился прибирать комнату. До субботы оставалось еще четыре дня, и с уборкой можно было бы повременить, но ему не сиделось на месте. Работал он плотником на маленькой верфи на окраине порта и там же, при верфи, жил. Ютился в жалкой каморке величиной в три татами на втором этаже сарайчика, где хранились инструменты. Но именно потому, что каморка была крошечной, ее надо было тщательно прибрать.
II
В субботу Ресаку вдруг проснулся ни с того ни с сего задолго до восхода солнца. В комнате было темно. На посветлевшем небе, видневшемся в незашторенное окно, тускло светили поблекшие звезды.
Хидэ как раз вышла из дома, подумал он, глядя на тусклые звезды. Чтобы попасть на утренний поезд, из дома надо выйти еще затемно и спуститься по узкой тропинке до станции у подножья горы. Деревня их находилась высоко в глухих горах.
Откроешь деревянную дверь позади дома — свет вырвется из сеней во тьму, и тень твоя длинно вытянется и закачается впереди тебя самого. Холодный горный воздух сразу же заберется за шиворот. Ему ясно вспомнилось ощущение холода, когда рано утром выходишь из дома, и он натянул тощее одеяло до самого носа.
Однако беспокоиться за сестру, находясь в городе, не имело никакого смысла. Возможно, даже и беспокоиться–то было не о чем. Хидэ, получив от матери разрешение съездить к брату, радостно спешит сейчас на поезд.
До полного рассвета было еще далеко. Он закрыл глаза и решил вздремнуть немного, но вдруг услышал какой–то звук — то ли шорох, то ли шарканье. Открыл глаза, приподнял голову — ничего не увидел, а звук пропал. «Наверно, почудилось», — подумал он.
Положил голову на подушку, смежил веки и снова услышал: шур–шур… Не открывая глаз, внимательно прислушался. Непонятно было, откуда доносится звук. И у самого уха слышно, и откуда–то издали.
Что же это такое? Словно кошка лакает суп из миски. Или утренний ветер поднялся на море. Налетит ветер, море в бухте чуть слышно зашумит, и волна тихонько лизнет причал верфи. Но для морской волны шорох был слишком тороплив.
Он открыл глаза. Из окна было видно утреннее звездное небо. И тут он вдруг понял, что это было. Это были шаги сестры. Она торопливо спускалась с горы, шаркая кедами по горной тропинке, на которую пала ночная роса.
Он удивился. Не может быть, чтобы шаги человека, идущего где–то в горах, на расстоянии многих десятков ри[27], слышались так отчетливо. Закрыл глаза, и опять послышалось: шарк–шарк… Да, это шаги сестры.
