, шея была обмотана белым кашне, и, судя по багрово–красному лицу, этот М. Р. принадлежал к самым отъявленным пьянчугам из всех американских солдат, которых я видел. Покрой его лица сильно впечатлял — казалось, все черты его колышутся вокруг орлиного носа. — Что вам угодно? — спросил я. Он небрежно показал карманным электрическим фонариком на повязку на рукаве с буквами М. Р., потом пробормотал что–то невнятное, закрыл дверь и не спеша удалился по коридору. У дверей витал слабый запах алкоголя. «Да он пьян!» — подумал я.
На другой день после полудня вдова Мами и я отправились вместе со знакомым стариком переводчиком в штаб военной полиции, находившийся на третьем этаже. Мы собирались пожаловаться командиру части на хулиганские действия М. Р. Я пошел как свидетель ночного происшествия.
Войдя в штаб, я тут же заметил вчерашнего безобразного американца. Он сидел за самым большим столом в глубине комнаты и, видимо, был погружен в изучение каких–то документов. Мне стало как–то не по себе от его спокойствия. Нас провели прямо к его столу.
— Капитан! — обратился к нему переводчик. И, обернувшись к нам, сказал: — Это командир части.
Я едва не присел на корточки. Капитан поднял глаза от документов, сощурился на вдову Мами и перевел взгляд на меня. Мы с еще большим изумлением, чем вчера, уставились друг на друга. Потом он поднял брови, решительно откинулся на спинку кресла и с усмешкой, понятной только мне, сказал: «Хелло, бэби!» Теперь, при свете дня, он выглядел значительно старше, чем прошлой ночью. Не переставая усмехаться, он обещал принять надлежащие меры и, приговаривая: «О'кэй! О'кэй!», подмигнул мне.
Возвращаясь из штаба, на лестнице второго этажа я встретил женщину, похожую на Сигэ.
Сигэ работала служанкой в нашем доме, когда мне было семь лет. Это была высокая, стройная женщина, и я звал ее «верзилой», а когда был не в духе, дразнил также и «лисицей», потому что у нее было продолговатое лицо с раскосыми глазами, уголки которых были вздернуты вверх.
Поддерживая одной рукой подол ярко–красного открытого платья, другой скользя по перилам, женщина поднималась по лестнице. Когда между нами осталось метра два–три, она взметнула на меня взгляд и остановилась в изумлении. Я же, привлеченный обнаженными плечами и ярким платьем, лишь мельком взглянул на ее продолговатое лицо. И только спустившись на несколько ступеней, вспомнил, что где–то это лицо видел, и вдруг меня осенило: она похожа на Сигэ! Но Сигэ никак не могла очутиться здесь, в таком месте, и в такое время. Я оглянулся. Подол ярко–красного платья мелькнул в дверях штаба.
