Я ожесточенно стиснул стекло зубами. Один зуб треснул, и я взвыл от боли.
– Слабак, – презрительно хмыкнул Мещер. – Ни на что не годное существо, я таких не беру на воспитание.
– Не годишься в капитаны, а звание ординарца еще должен доказать, – пробасил Валек. – Ив наказание за несоответствие своему месту ты должен съесть до утра всю новогоднюю елку.
– А если останется хоть одна веточка, то выбросим тебя в окошко, – ухмыльнулся злорадно Мещер.
– А ты не лезь не в свое дело, – повысил голос Валек. – Это мой человек, что хочу, то и творю.
Я пододвинулся к разукрашенной мандаринами елке и стал осторожно жевать длинную колючую ветку, надеясь, что до утра Мещер не доживет и не приведет в исполнение свою угрозу. Я старательно жевал елку и закусывал яблоками и мандаринами, если они попадались на пути.
– Распятый Христос взял раскаявшегося разбойника на небеса, а другого забрали в ад. Так что ты смотри, твори разное, но успей перед смертью раскаяться, – учил Мещер.
Я ел елку, ветку за веткой, в ожидании, что два главных разбойника помрут от проглоченных стекол и, раскаявшись, попадут на небо. Но они оказались более чем живучи: стекло не брало их стальные желудки. Они бурно обсуждали дела ордена, а ученички подливали водку в стаканы, настороженно наблюдая за происходящим. Вдруг Валек отодвинул в сторону бутылку и сурово произнес:
– Ты это брось, браток, я здесь за главного, меня Боря Кладбищенский назначил следить за порядком.
– Да как ты смеешь со мной так нагло распускаться? – возмутился Мещер, замахнувшись ножом на оторопевшего Валька.
– Ты что, забыл, как я подобрал тебя на лесоповале, в тайге, забыл, как ты землю грыз, клянясь в верности? Ты всего-навсего мой ученик, выполняющий приказы. Ты чего это тут расселся, бурдюк со щами, я увольняю тебя с офицеров, будешь шестеркой
– Ванькой Жуковым. А ну-ка, хватай швабру и начинай драить палубу.
– Да ты, браток, совсем перегнул, – вскипел Валек и, вырвав нож у Мещера, схватил его громадной рукой за глотку и легко поднял над столом.
– Если ты посмеешь меня задушить, то тебе никогда не попасть в Царство Небесное, – заорал из последних сил трепыхающийся Мещер.
– А ты не волнуйся за меня, братушка: я перед смертью аккуратно покаюсь, – осклабился Валек.
С этими словами он положил Мещера на пол и приставил
нож к его горлу.
– Ты, браток, совсем зарвался. Запомни, тут я отдаю приказы, – приговаривал он.
Я бросил жевать опостылевшую новогоднюю елку и уставился с уважением на Валька.
