Так вот, сейчас эти самые глаза смотрели прямо в мои, а его огромные руки крепко держали меня за плечи:
- Бабочка, - опять повторил дядя, прервав уже готовые сорваться с моего языка планы на сегодня. – Нам надо очень серьезно с тобой поговорить.
Вот как начинаются плохие новости. С серьезного разговора.
А солнце при этом продолжало все так же ярко светить сквозь окно за плечом у дяди Сережи.
- Да? – не понимая, о чем можно серьезно говорить, когда все так здорово, я немного нахмурилась, но постаралась сосредоточиться и внимательно глянула на него. – Что-то случилось?
- Случилось, - дядя Сережа перестал улыбаться. И я наконец-то обратила внимание, что взгляд его глаз кажется очень, очень темным. Даже того, что зеленый. Темным и непроницаемым, как у тех мужчин в приемной. – Бабочка, твои родители и Лешка… - дядя замолчал, словно старался подобрать слова.
Я нахмурилась:
- Да, они в Крыму. Ты дома у нас был? Они сегодня приезжают, вечером…
- Нет, малышка, - эти разноцветные глаза смотрели на меня все так же серьезно и совсем непривычно грустно. – Они не приедут, Света, - впервые за долгое время он назвал меня по имени. – Машина, такси, на котором они добирались к Симферополю… Ночью был дождь, а они выехали засветло. Водитель не справился с управлением. – Дядя помолчал, внимательно всматриваясь в мое лицо. – Никто не выжил, Бабочка. Никто.
Я его не поняла.
Вот честно, знаете, бывает: ты зачитался книгой, или передачу смотришь по телеку – с тобой в этот момент разговаривают, ты слова слышишь, а уловить смысл не выходит. Вот и со мной так в тот момент вышло, хоть ничего меня от слов дяди не отвлекало. «Защитная реакция психики», как потом пробормотала Лариса Аркадьевна, суетясь вокруг меня со стаканом воды, когда растерявшийся дядя, по сути не имеющий опыта общения с детьми, кроме редких визитов к нам в гости да частых телефонных разговоров, пытался усадить трясущуюся меня на стул.
- В смысле? – переспросила я каким-то деревянным и оглушенным голосом. – Они позже приедут, да?
Дядя еще сильнее сжал мои плечи и медленно покачал головой из стороны в сторону, продолжая удерживать мой взгляд:
- Нет, Бабочка. Никогда. Все. Остались только ты и я. Никого больше.
Тогда я еще не знала, не понимала – как это много. Как определяюще. Он тоже не знал. Догадывался возможно, потому и гостил у нас так редко. Но не знал, не допускал таких мыслей.
Я же в тот момент вообще ни о чем не могла думать. Я была дезориентирована, раздавлена и сбита с толку.
