Любые мысли о родителях или брате заставляли меня сжиматься комком.
Дом произвел такое же впечатление. Он просто перестал быть моим домом. Вот, вроде, я только утром выбегала на этот двор, вымощенный красивой разноцветной плиткой по какому-то правилу фэн-шуя, обожаемого мамой. Только несколько часов назад плюхнулась на заднее сидение такси, которое всегда вызывала для меня Марина Олеговна, наша домоправительница, повар и нянька по совместительству, если папы не было, чтобы подбросить меня до школы. Все было точно так же. И совсем по-другому. Я еще не могла тогда понять, что же не так. Просто испугалась. Для меня дом вдруг показался таким же мертвым, как и все, кто жил здесь со мной.
- Мы останемся здесь сегодня на ночь? - всхлипывая и шмыгая носом, чтобы не добавить к разводам на рубашке дяди еще и свой истеричный насморк, я глянула на такую же заплаканную Марину Олеговну, вышедшую на крыльцо, едва мы въехали.
- Нет, Бабочка, ты просто собери те вещи, которые тебе больше всего сейчас нужны. Остальные нам привезут позже. И поедем туда, где я остановился.
- Хорошо, - мне стало легче.
Я не знала, куда мы направляемся. Обычно дядя жил у нас, когда приезжал. И тем более понятия не имела, почему в этот раз он решил найти другое жилье. Но мне, и правда, стало легче от мысли, что я не должна буду бродить по комнатам и спать в доме, где все буквально пропитано ароматом духов моей матери, одеколоном отца, и пеной для ванны, которой обожал обливаться Лешка. Я бы просто не выдержала этого. Не сегодня.
В этот момент у дяди Сережи завибрировал мобильный. Телефон звонил все то время, пока мы ехали, но он не поднимал. Сейчас же ответил:
- Да. Хорошо. Понял. Ладно. Работайте, - совершенно непонятно для меня, лаконично пообщался он с кем-то.
И глянул на меня все с той же непроницаемой грустью:
- Похороны будут завтра, Бабочка. В десять. После этого мы сразу отсюда уедем. Будешь собираться – подумай, что тебе еще нужно. Составь список для Марины Олеговны. Я пришлю кого-то, и все привезут на дачу.
Я кивнула, при этом понимая, что не в состоянии сейчас думать. Мысли, они словно расплывались в моей голове, расходились кругами, как на воде, когда в нее бросаешь камешек и наблюдаешь. Никакой четкости и ясности. И все-таки я надеялась, что постараюсь.
На пороге дома мы разделились: дядя Сережа крепко прижав меня к себе напоследок и, прошептав на ухо «держись, моя маленькая», пошел на кухню. Я слышала, как он о чем-то начал разговаривать с Мариной Олеговной.
