Она опустила голову и пробубнила:
– Я ждала тебя всю ночь. Думала, ты непременно придешь ко мне, раз уж мы добрались до этой точки. В три часа я поднялась с постели и пришла сюда, чтобы только услышать твое сопение. Ты спал, как младенец.
Адам спрятал улыбку за сжатыми губами.
– Не для этого я тебя искал.
– А для чего? Давай, скажи правду. Я не обижусь, я ведь взрослая женщина, была замужем, у меня было двое детей. Теперь ничего не осталось, но это не значит, что я все забыла. Мне многое знакомо, и потому меня, как и любую женщину, перескочившую за сороковой десяток, сложно удивить. Говори.
– Мне коротка твоя пижама, – вздохнул он, поправляя рукава. – Ну ладно, если ты ждешь ответа, я постараюсь тебе сказать честно. Понимаешь ли, меня очень сложно удивить или впечатлить. Я, конечно, бываю близок с женщинами. Обычно это происходит раз в неделю – у меня три давние знакомые, с которыми я вижусь по очереди и только по предварительной договоренности. Не завожу близких знакомств и стараюсь не привязываться. Все, что есть в моей жизни – даже секс – не приносит удовольствия. Я долго думал о причинах такой холодности, и, в конце концов, понял, что все дело в голове – моя голова когда-то очень сильно пострадала. Когда меня спрашивают, как я еще не утратил вкус к еде, я отвечаю, что не чувствую настоящего вкуса. Для меня кулинария как математика – есть только правильные ответы, которые можно вычислить при помощи точного рецепта, хороших или некачественных продуктов, дефектов плиты или ошибок при приготовлении. Поэтому я легко нахожу и исправляю недостатки, но не могу подняться выше обычного ресторанчика среднего уровня. Мне никогда не стать великим кулинаром, потому что я не чувствую еду. Достичь чего-то серьезного могут только те, кто способен ощущать, а я не ничего такого не испытываю. И это касается всего. Я не знаю, какой цвет мне нравится или не нравится – просто выбираю одежду и другие вещи наугад. У меня нет вкуса к жизни.
Ева слушала его очень внимательно и кивала, давая понять, что ей ясны его слова. Однако в ее взгляде он не встретил никакого отклика – ее глаза были похожи на темную воду, в которой невозможно ничего разглядеть. Что-то необычное и живое там было – в этом он не сомневался, но добраться до сути было невозможно. Только если она сама не решит впустить кого-то. В сорок два года для этого уже поздновато, так что надежды практически не было.
– Я все делаю по необходимости. Иногда мне кажется, что я живу только потому, что не могу умереть. Перевожу напрасно кислород и пищу, вот и все.
