— О чем ты думаешь? — спросил он. — Скучаешь по маме?
Воспитанный в любви и не знавший ненависти, Адам был уверен в том, что Ева тосковала в одиночестве, хотя и не признавалась в этом. Глядя на нее в тусклом утреннем свете, больше походившем на густые сумерки, он подумал, что при всей своей мрачности она все еще маленькая девочка.
Ева зябко поежилась, но от двери не отошла, а только крепче завернулась в серый платок.
— Нет. Ей там лучше — там комната, еда и другие женщины. Она может с ними говорить, и ей не страшно. А твоя мама беспокоится.
— Моя мама, наверное, уже все поняла, — ответил он.
Вчера ему все казалось беспросветным и ужасным. Дождь положил конец его надеждам на возвращение, и он думал, что если не окажется дома к вечеру, то кто-нибудь обязательно умрет. Сегодня, пережив ночь вдали от родных стен и успокоившись, он уже иначе смотрел на вещи.
— Тебе страшно? — сам не зная, с чего, спросил он.
— Мне? — с легким удивлением уточнила она. — Нет.
— А мне немного жутко.
— Отчего? Дом на холме, вода отсюда стекает вниз, и у нас есть еда. Когда дождь перестанет и дорога подсохнет, ты уедешь домой.
Ее слова были справедливыми и спокойными, но Адама они не убедили. Если бы их произнесла взрослая женщина, он, наверное, отреагировал бы иначе, но из уст ребенка они звучали как-то уж очень странно.
— Я уеду, а ты останешься, — вздохнул он. — Разве ты не боишься быть одна?
Заночевав в этом брошенном доме, он понял, насколько неприятно было бы оказаться здесь в полном одиночестве. И если он, будучи намного старше Евы, испытывал нежелание задерживаться здесь, то ей, наверное, такая уединенность должна была опротиветь до смерти.
— Где-то в другом мире я буду жить с кем-то, кого я стану любить всем сердцем, и мне всегда будет тепло, — вдруг сказала она. — Мой отец говорил, что этот мир не единственный. Где-то в других местах есть мы, но совсем другие. Там все по-другому. Иногда я думаю о том, что там мой папа не умер, а остался с нами, и радуюсь на нас. За тех нас.
Эти ее слова были не совсем понятными, но Адам честно слушал ее. Когда она остановилась, он сразу же поинтересовался:
— А сколько всего этих миров?
Она вздрогнула, словно и не ожидала, что он так внимательно станет ее слушать, и даже задаст вопрос.
— Никто не знает. Но я знаю точно, что там все по-другому.
— И никак нельзя узнать, что с нами происходит в тех мирах?
— Никак. Отец говорил, что если начать путешествовать между мирами, то можно запутаться или сделать самого себя несчастным.
