— Водянка проклятая привязалась, ходить не могу! — пожаловался Борис, по-ребячьи страдальчески выпячивая губу. — Садись. Почему в неурочье явился, случилось что?
Семён присел на скамейку, сняв шапку, но многозначительно молчал.
Лекари, укутав таз с ногой в толстую шерстяную ткань, установили рядом с постелью царя песочные часы и временно удалились.
— Ну, что на хвосте принёс? — грубо спросил царь. Видно, простреливающая ногу боль отнимала у него и последние силы.
— Романовы тайно ведут переговоры с Сапегой.
— Не врёшь? — подскочил царь, забыв было о больной ноге и тут же со стоном опустившись обратно. — Кто их свёл?
— Яшка Заборовский, твой толмач. И это после стольких милостей, какими ты его одаривал!
— К допросу взял? — мрачно спросил Борис.
— Сказывает, что услужить тебе хотел. Узнать, о чём будут говорить, и донести.
— Узнал? — также мрачно и односложно продолжал спрашивать Борис.
— Сказывает, что его удалили, как только разговаривать начали.
— А что на дыбе сказал?
— На дыбу ещё не брали. Как без толмача переговоры с поляками будем вести?
— Обойдёмся. Дьяк Власьев всё, что нужно, переведёт.
— Ещё есть донос, что братья Романовы в тот же день у Фёдора собрались...
— Так я и знал — зашевелилось осиное гнездо! — воскликнул царь, комкая в ярости рубаху на груди.
— И это ещё не все: Бартенев, слуга Сашки Романова, подслушал, что будто про царевича Димитрия говорили!
— Вот видишь — от поляков злые эти слухи идут. А наши толстопузые уже и обрадовались. Забыли, что крест мне и сыну моему целовали!
Борис разошёлся. Отпихнув в ярости таз с отваром, хромая, забегал по комнате. Остановился у икон с мерцающими свечами, жарко перекрестился:
— Господи! Да когда же уймутся наконец враги наши!
Повернулся к притихшему Семёну. Его чёрные глаза сверкали решимостью.
— Долго я терпел их козни. Всё! Настал твой час, Семён! Сумеешь обезвредить — тотчас получишь боярскую шапку.
Семён поклонился.
— Что молчишь? Аль заробел? — спросил Борис.
— Взять-то можно, а в чём их вины искать? Что Алексашка с послом встречался? Ежели отпираться будет? Ведь посла к допросу не возьмёшь?
Борис опустил голову на грудь, тянулись тягостные минуты размышлений. Наконец он произнёс уже спокойным, мелодичным голосом:
— Ты прав. Тут не силой, надо хитростью изводить недругов наших. Что предлагаешь?
— Сказывают верные люди, — елейно начал Семён Годунов, — будто жена Фёдора Ксения да Алексашка, брат его, травами всякими увлекаются да заговорами... Вот ежели у Александра во время обыска найдутся вдруг коренья ядовитые, то можно доказать, что присягу братья нарушили и решили тебя ядами извести.
