— Ну что? По бутербродику? — спросил Удильщик.
— Нет! Нет! — закричала Ворона, — включаем скорее.
Пашка воткнул штепсель; в лампах, медленно разгораясь, засветились слабые огоньки, в коробке «Полет» зашипело и, вдруг, запели соловьиные трели позывных радио Ватикана. Пашка стал крутить настройку частоты. «Пиии-и — уу-ить!» — сказала коробка и разразилась цепочкой морзянки. «В эфире русская служба Би-Би-Си…Пииуу-фьють…» Тирольская песня, как сквозь сон, еле слышно, над сказочными белыми Альпами. «Зекс унд цванцихь…» — откуда-то. «Пи-ууууу, быр-быр-быр, дррррр-р, фиии-ууууу… севернее Сайгона стратегические… фиууу-фиу-бууууууууу… шестого флота… пиу-у.» Робертино Лоретти, «пи-ууу», какая-то галиматья, гавайская гитара, «пи-ууу», галиматья, «пи-ууу», Робертино Лоретти, «пи-у», галиматья.
— Вот они! Слышите? Это они, — Пашка указал лапой в сторону коробки из-под торта.
— Отдаленно напоминает датский или шведский, — сказал Александр Андреевич.
Мантейфель и Ворона разочарованно переглянулись. Удильщик снял фуражку. Он лежал вытянувшись на матрасе и разминал лапы, он показывал два пальца правой лапы, два раза две растопыренные пятерни и три пальца правой.
— Это ни датский, ни норвежский. Нет ни одного индоевропейского корня. Не китайский, не фарси…
— Конечно, это не фарси, — отозвался Удильщик, перестав разминать лапы, — это диалектный космический жаргон гефардов.
— С чего ты взял? — вся компания уставилась на Удильщика с подозрением.
— Может за Никифор Станиславичем слетать? — поинтересовалась Ворона.
— Ребята, вы чего? Всё очень просто! — Удильщик показал лапами: два, двадцать, три, — вот и всё!
Подставляем коэффициенты 2, 20, 3 в лингвистический алгоритм Мельчука-Апресяна…
— Ух ты! — изумился Александр Андреевич.
— Это вы о чем толкуете? Объясните дураку! — встрял Мантейфель.
— Да просто всё! Как дважды два, — сказал Удильщик, — у нас есть текст оригинала. Из него надо сделать текст перевода. Перегоняем текст оригинала в семантическое представление, а уже оттуда переводим. Текст — смысл — снова текст. Примерно так. Ключик: два, двадцать, три. В сущности, это напоминает бином Ньютона. Или треугольник Паскаля.
— Как же вы всё это просчитываете? Чтобы все это просчитать нужно несколько часов машинного времени.
— Не знаю, в уме просчитывается легко. Два, двадцать, три. Вот: «Пятая планета от звезды. Захвачены силой притяжения пятой планеты от звезды. Навигационные системы обросли космическими ракушками и не действуют. Высота орбиты пять тысяч километров. Угол орбитального склонения к экватору три градуса. Терпим бедствие. Вхождение в плотные слои атмосферы планируется через восемь тысяч часов».
