– Честно говоря, я не делал этого уже лет сто.
– Я тоже… Я тоже не хочу есть!
– Тогда, чего же вы хотите?
Она посмотрела не него и горячо заговорила, словно долго готовила эту речь:
– Я знаю! Я точно знаю, что от нас хотят одного и того же. Я долго думала об этом! Насколько преступно посягать на свою жизнь, настолько же порочно, имея совершенное тело, разум, так бездарно ими распоряжаться. Это равносильно самоубийству, только медленному. Это великий грех… Вы должны что-то сделать! Илья! Вы слышите меня! Вы обязаны сделать ЭТО!
– Что же?… Искупаться в Неглинке, переплыть Москву реку во льдах, пройти по верхнему пролету вашего любимого моста или доказать теорему Ферма?
– Неглинку давно закатали в асфальт, а теорема Ферма уже доказана.
– Да что вы? Не прошло и трех сотен лет! – попытался отшутиться он. – Тем более… Тем более, если все уже доказано, чего же еще желать? – но, заметив ее серьезный взгляд, произнес: – Что я должен сделать?
– Полететь! – неожиданно для себя воскликнула она.
– Полететь? – нахмурился он. – Нет. Это не для меня.
– Я не в том смысле! Как вам объяснить?… Пойдемте!
– Снова в метро? Снова в вашу любимую пещеру?
– В пещеру, но совсем другую.
И стремительно повела его за собой. Сейчас каждое мгновение имело для нее важное значение. Она старалась успеть, не растерять, довести его до того удивительного места, где, может быть, и скрываются ответы на их вопросы. – А если он не поймет? Если он будет над ней смеяться? – мелькнуло у нее в голове.
Женщина у входа в музей сразу же ее узнала и улыбнулась:
– Сегодня нет дождя?
– К сожалению, нет, – ответила Лея и тоже улыбнулась. Купив билеты, уже нетерпеливо потащила его за собой.
– Вас здесь хорошо знают!.. Вы тут, как у себя дома! – удивлялся Ильюшенька.
– Да-да, дома. В каком-то смысле вы правы, – и, не останавливаясь, вела его по лестнице на второй этаж. Перед ними появился мамонт – ее старый знакомый. Он занимал почетное место и ждал ее. Конечно же, ее! Так ей казалось. Сейчас она, забыв обо всем, молча смотрела по сторонам, растворяясь в просторном зале, трепетно осматривая знакомые экспонаты. Казалось, что даже воздух в этом зале другой, и полной грудью вдыхала забытый аромат лесов, полей и рек. Мысленно взбиралась на холм, видневшийся на заднем фоне картины. И снова этот мамонт.
– Почему – забытый!? – вдруг мелькнуло у нее в голове. Опомнившись, нашла взглядом Ильюшеньку. Тот, замерев, стоял перед картиной, на которой было нарисовано племя доисторических людей, не в силах отвести взгляд. Мимо проходили люди, говорили, смеялись, снова шли дальше, а этот стоял, словно истукан, и широко открытыми глазами продолжал смотреть. Лея вдруг подумала, что если бы он вел себя, как остальные, – бросила, оставила бы этого человека здесь, забыв о нем навсегда. Но он внимательно продолжал рассматривать полотно. Ильюшенька совершенно о ней забыл, не замечал никого, и только восторженными глазами смотрел прямо перед собой.
