— Старики держатся в седлах, как мешки с навозом, а люди средних лет так боятся выпачкаться, что напоминают совокупляющихся жриц, — проворчал Никий. — А ведь мы еще не начали ездить строем.
Киний старался не улыбаться.
— Но молодежь недурна. Я хочу собрать всех лучших в отряд из пятидесяти человек. Составь список. Пусть об этом станет известно, чтобы люди соперничали за место в этом отряде.
— Думаешь о себе? — с недоброй улыбкой сказал Никий. В Афинах во всех процессиях и играх всегда соперничали шесть отрядов конницы. Никий подбородком указал на Клеомена, отца Эвмена, который спокойно сидел среди друзей. Они не участвовали в упражнениях. — Не совсем мятеж, — сказал Никий. — Но сложностей не миновать.
— Я разберусь, — ответил Киний, поворачивая лошадь.
Пожилой всадник перебросил ногу через лошадь и упал на землю с противоположной стороны.
— И с такими ты собираешься сражаться с македонцами? — спросил Никий.
— А ты?
— Ну, я-то конечно. Мне сказали, что сами боги велели тебе сразиться с македонцами. Они и этот хлыст тебе прислали? — Никий показал на тяжелую плеть за поясом Киния. — Отряд конницы в атаке разбросает этих, как перхоть. А остальное предоставит пельтастам.[61] Половина наших подопечных вывалится из седел и будет лежать, пока им не перережут горло. Или я ошибаюсь?
Киний повернул лошадь.
— Похоже, тебе предстоит большая работа.
Хитрое, как у хорька, лицо Никия сморщилось в печальной улыбке.
— Так и знал, что ты это скажешь.
Киний направился туда, где стоял Клеомен со своими двадцатью друзьями и союзниками.
— Какое упражнение ты хочешь выполнить первым, господин? — спросил он.
Клеомен не обратил на него внимания. Один из его друзей рассмеялся:
— Мы граждане, а не воины. Не вовлекай нас в этот фарс.
Киний посмотрел на говорившего.
— У тебя нет панциря. И лошадь слишком маленькая. Будь добр, обратись к моим гиперетам.
Тот пожал плечами.
— А если я откажусь?
Киний не повышал голос.
— Я могу тебя понизить, — сказал он. — Или доложить архонту.
Тот улыбнулся, словно угроза его не испугала.
— Или в кровь изобью тебя здесь же на песке, — добавил Киний. — Как гиппарх, я имею право на все перечисленное.
Человек съежился.
А Киний повернулся к Клеомену.
— Я гражданин Афин, — сказал он. — Я не в обиде на тебя за то, что ты голосовал против моего назначения гиппархом и присвоения мне гражданства. Демократия есть демократия. Но если ты откажешься исполнять свой долг, мы столкнемся с испытанием, которое никому не принесет пользы.
