— Неплохие. Хотя я бы предпочла РШ-12, — улыбнулась Мотя.
— Я тебе перед смертью письмо пневмопочтой отправил, Мотя, — сказал Кока, который сидел в углу комнаты, и затачивал напильником большой пожарный багор — выкрашенный красным, багор явно раньше висел на одном из щитов вместе с таким же красным топором и смешными коническими ведрами.
— Письмо…, — Мотя задумалась, вспоминая.
— Да ладно, не тужься, — засмеялась Нюра, — там Кока писал о том, что ему рассказал Ятыргин. А Ятыргин ему рассказал, что для получения стального сердца нужна шихта — это такая смесь материалов, которая загружается в мартеновскую печь. Полученную сталь мы выльем в изложницу, которой и будет графитовое сердце Веры Мухиной.
— Ага, — кивнула Мотя, — и что же будет шихтой?
— Павлики. Вернее, их трупы. Ну, и еще кое–что, — ответил Кока.
— Что ж, понятно. Когда выдвигаемся?
— А прямо сейчас, что тянуть, — Нюра протянула Моте револьверы и рюкзак с патронами. — Идем?
— Идем, — согласились Мотя и Кока.
На почти пустом трамвае две странных девочки с рюкзачками за спиной и разноглазым котенком на руках и мальчик с пожарным багром пересекли реку Урал, уверенно промаршировали мимо охранницы на проходной, быстрым шагом миновали крытые переходы, просочились сквозь ворота цеха и остановились перед последней дверью.
— Разворачивайтесь в марше!
Хватит шептать: God bless them.
Тише, пасторы!
Ваше
Слово,
товарищ Ван Хельсинг,
— шептала Нюра.
— Начали? — спросила Мотя.
— Девочки, а посчитаться? — поправил очки Кока.
— Смирнов, ты все же удивительный начетчик и талмудист, — прошипела Нюра, — ты еще Бардо Смерти им прочти.
— У попа была собака, оба умерли от рака, — тыча стволом, посчитала Мотя. Ствол остановился на Нюре.
— Холат! — сказала Нюра, и пнула дверь ногой, влетая в проем сверкающим вихрем, — Покажитесь, дети нежити! я — голос прощения, что уничтожит ваше тщетное бытие!
Мотя указала стволам цели, и два Первосвидетеля рухнули, заливая кровью пол.
Следом, вращая багром, как содэгарами, появился Кока.
— Каждый день, проснувшись, — шептал Кока сквозь гудение багра, протыкая грудь очередного павлика, или подсекая подвернувшуюся вражескую ногу, — говори себе: сегодня я столкнусь с человеческой нетерпимостью, неблагодарностью, нахальством, предательством, недоброжелательностью и эгоизмом. Их корень — неспособность людей различать добро и зло. Но что до меня — я ведь уже понял, что хорошо, и что плохо. И осознал природу заблудших людей.
