— Ты не любишь людей?
— Нет. А за что их любить? Люди не нужны здесь, — повторила Нюра.
— А мы?
— Какие же мы люди? Мы куколки. Были куколками. Имажинистов читала? Тоже думали, что они имаго — взрослые насекомые. Где они сейчас? Так что, береги свой састер от народа, — улыбнулась Нюра. — Вставай, пойдем, приведем себя в порядок. Я тут квартирку одну знаю. Кока, идем!
— Привет, Мотя! — сказал появившийся откуда–то Кока. — С возвращением!
— Здравствуй, Кокочка, спасибо, — печально улыбнулась Мотя, поднимаясь — да, пойдемте.
Они вышли из кафе, и отправились за бодро марширующей Нюрой, напевающей какую–то немецкую маршевую песню, и размахивающей руками в такт.
Так же бодро она отстучала код в замке на железной двери подъезда, и поманила друзей за собой. Консьержка спала. Пионеры вошли в лифт и доехали до нужного этажа.
— О как! — Нюра показала на бумажную полоску с печатью, наклеенную на дверь, — прям шаманы! Ну как дети, чесслово, наклеют свою секретную милицейскую бумажку, и верят, что она на кого–то подействует.
Нюра приложила ладонь к двери и произнесла:
— Now open lock
To the Dead Man's knock!
Fly bolt, and bar, and band!
— Nor move, nor swerve
Joint, muscle, or nerve,
At the spell of the Dead Man's hand!
Дверь открылась, оставив бумажную полоску девственной, мертвые пионеры вошли в квартиру и закрыли за собой дверь. В комнатах стояла пыльная тишина. Санэпидстанция, найдя на месте преступления породистых ухоженных кошек, раздала их по родственникам и знакомым, труп хозяйки увезли в морг, и только небольшое пятно засохшей крови на полу кухни напоминало о случившемся. Кельвин пометил пятно, запрыгнул на стол и начал намывать гостей.
— Пойдем и мы, — сказала Нюра.
Пока Кока блаженствовал в кресле–качалке с сигарой в одной, и здоровенной чашкой кофе в другой руке, девочки отправилась в ванну, где смыли под душем кровь, прошлепали босиком в комнату, вытерлись первыми найденными в шкафу полотенцами, расчесались перед зеркалом, обнявшись, прицелились пальцем в свое отражение, сказали «пуффф!», сдули пороховой дымок с воображаемых стволов, и забросили в стирку свои вещи.
They dumped her body into the molten light
Floated to the surface and it did not ignite
She rose up slowly and walked to the shore
She stood up on the bank and whispered
Ill find you and Ill kill you
Ill find you and Ill kill you
Ill find you and Ill kill you
— пели они, дурачась.
— Трусики уже не отстираешь, — сказала Мотя, — да они нам и не нужны, выбросим. А вот галстуки — галстуки нужны.
