Я победил паническое желание с мольбой взглянуть на Ямалиту. Кажется, ей и правда нужно было, чтобы я вёл себя с достоинством, не представляю, для чего. Но почувствовать себя почти человеком… всё же невыразимо приятно. И больно, до ужаса, до тянущей по всей нервной системе раздирающей рези… Мне строго-настрого запретили вставать на колени, повторили с десяток раз, заставили меня повторить — что бы ни случилось, не сметь. Но если решит продать обратно Амире… Лучше пульт, чем обратно, не верится, что так думаю… Откуда она здесь?!
— Нет, — холодно откликнулась хозяйка. — Он мне самой нравится.
— Понимаю, да у меня получше завёлся, — она дёрнула цепочку. Кнат с обычной долей презрения посматривал на меня, да пошёл он… Поначалу от меня Амира тоже не требовала всего того, что понадобилось потом. Постепенно, как ей казалось, "ломала", обижаясь, наказывая, иногда заставляя самому искать пути получения прощения, иногда подсказывая, иногда демонстрируя на примере других рабов… И тебя это ждёт… Долго ли ломать, всего несколько кнопок, и ты сломан… Остальное — обман.
— Рада за вас, — а сколько холода в словах, надо же, не ожидал… Думал, сейчас начнут обсуждать меня…
— А ты видела моё послание, правда же, оно справедливое? — Амира шагнула ко мне, протянув руку, и я ощутил, как жар прихлынул к щекам. Бросил взгляд на Ямалиту, та стояла, глядя на Амиру… И что тут сделать достойного?
Она наскоро коснулась пальцем замка и рванула брюки, захватив и бельё, опустила их ниже, чем нужно было для демонстрации надписи. Задрала рубаху. Кажется, я прокусил губу, ощутив солёный привкус на языке. Кажется, в дверях мелькнула Чара, взглянула на происходящее и предпочла удалиться.
Унижения в общественных местах самые тяжёлые. Когда тебя никто, кроме хозяина, не видит, можно хоть попытаться смириться. Да какое там смириться… Но когда на тебя смотрят десятки любопытных глаз… смеются, обсуждают… Ты осознаёшь, что даже если когда-нибудь окажешься на свободе, этого уже не смыть…
Тамалия
Честно, я просто не ожидала, что она посмеет так по-хозяйски обойтись с моей собственностью! Раб, конечно, он раб и есть, даже чужой, тем более твой бывший, но всё-таки! Я просто на несколько секунд остолбенела. Бедный мой Антер, нужно же было встретить эту суку!
— Как он мило краснеет, — произнесла она, потрепав его по щеке.
— Как ты посмела коснуться моего раба! — с ледяной яростью произнесла я, надвигаясь на неё — она, кажется, несколько испугалась и отступила. На секунду одолело желание раздеть её красавчика, но я остановила себя. Бесправный раб не виноват в том, что вытворяет его хозяйка. Нет уж.
