— Лиам, — вздыхаю я, когда его губы перемещаются с моих губ на шею. — Лиам, — я снова выдыхаю его имя, ощущая скольжение его языка по моей правой ключице.
— Скажи мне, что это НЕ неправильно, — говорит он в перерывах между поцелуями.
Я хватаю его лицо и заставляю его посмотреть на меня. Мне нужно, чтобы он увидел все в моих глазах. Я хочу, чтобы он знал, что я здесь с ним, и только с ним.
— Это НЕ неправильно.
Он закрывает глаза и притягивает меня к своей груди. Мы обнимаем друг друга, пока наше дыхание приходит в норму. Это безумие, насколько сильно он освобождает меня от себя самой.
— Я мог бы остаться здесь навсегда, — говорит Лиам, нарушая тишину.
— Я хотела бы увидеть все это днем.
— Однажды, милая. Давай вернемся к машине, прежде чем я сделаю какую-нибудь глупость, — Лиам отпускает меня, берет за руку, и мы начинаем идти назад по тропинке. — Я был здесь однажды днем, но ночью ощущается покой. Ты можешь увидеть свет сквозь тьму. Звезды и луна напоминают мне, что жизнь коротка, и мне нужно проживать каждый день. Моя работа требует, чтобы я уважал смерть.
— Уважал смерть? Как ты можешь так говорить? — спрашиваю я, и в моем голосе слышится сомнение.
Он останавливается и встает передо мной.
— Без смерти нет жизни, — Лиам замолкает, как будто взвешивая свои следующие слова. — Когда один из нас умирает — это не зря. Это не легкий путь, но если не уважать жертву, которую кто-то принес, тогда что? — спрашивает Лиам.
— Для меня в смерти нет никакого уважения. Она отнимает у тебя самое дорогое. Она делает все вокруг темным и серым, потому что для оставшихся нет утешения. И ты остаешься здесь, собирая осколки своей жизни, разрушенной смертью, — я запинаюсь, когда он нерешительно мнется.
Лиам делает несколько шагов вперед, и я мгновенно жалею о своих словах.
— Твоя жизнь не разрушена. Она изменилась. Все пошло не так, как ты думала, но у тебя есть Арабелла, у тебя есть друзья, которые любят тебя, и, надеюсь, у тебя буду я. Я никогда не смогу заменить его, и никогда этого не захочу. Он был моим лучшим другом, и я бы все отдал, чтобы занять его место, тогда тебе не пришлось бы страдать.
— Лиам, — я пытаюсь остановить его, но он прикладывает палец к моим губам.
— Нет, я бы так и сделал. Я ненавижу смотреть, как тебе больно. Я ненавижу знать, что Арабелла вырастет, не зная его. Я чувствую себя виноватым за то, что прикасаюсь к тебе, целую, обнимаю тебя. Но я уважаю то, что Аарон спас больше жизней, чем мы когда-либо узнаем. Он отдал свою жизнь, потому что был там ради своей команды. Он герой для тех мужчин, которым помог. Патриот. И за это я уважаю смерть, — рука Лиама давит мне на плечо, и он открывает дверцу машины.
