моими сосками.
Мой оргазм накрывает меня, теплый и сладкий. Прежде чем я понимаю, что
происходит, Данте выскальзывает из меня, стаскивает презерватив и
выстреливает горячей спермой на грудь и живот.
Глаза полуприкрыты, сексуальные губы складываются в ухмылку; он
выглядит чрезвычайно довольным собой. Но мне кажется, я знаю, что
доставит ему еще большее удовольствие.
Феникс Слейтер «На части»
Я погружаю пальцы в вязкую влагу, размазывая его сперму по коже. По
грудям.
— Ущипни себя за соски, — выдыхает он.
Я делаю это, и он стонет.
— Давай помоем тебя.
Он проскальзывает руками под мое тело и несет меня в ванну. Я не знаю, что
и думать, кроме того, что мне нравится, как я ощущаю себя из-за него.
Грязной, использованной, защищенной и драгоценной. Прижав подбородок к
его колючей щеке, я задаю вопрос, который сверлил мою голову весь день.
— Сколько тебе лет, Данте?
Он резко переводит взгляд на мое лицо:
— 34.
— Это не так много, — отвечаю я, когда он ставит меня рядом с ванной.
Он издает рокочущий смешок.
— Нет?
— Нет. Логан сказал, что ты слишком стар для меня, но я думаю, что в самый
раз.
Его челюсть дергается, и я жалею, что не держала свой рот на замке.
— Когда он это сказал?
— Этим утром, когда он схватил меня около ванной комнаты.
Упс… Я осознаю, что мне следует тщательней подбирать слова.
Его глаза сузились.
— Что ты имеешь в виду, он схватил тебя?
Я пожимаю плечами.
— Я говорила тебе…
Он поворачивается и включает душ, дожидаясь, когда вода согреется.
— Да, но ты не говорила, что при этом он лапал тебя своими руками.
— Прости.
Он пригвождает меня еще одним жестким взглядом.
— Не сожалей. Это не твоя вина. Ему не следовало трогать то, что не
принадлежит ему. Мне нужно будет прояснить это, когда он вернется из
дальняка.
Я выдыхаю, не осознавая, что задерживала дыхание.
— Что? — спрашивает он, изучая мое лицо.
— Как долго его не будет?
— Должно быть, меньше недели.
— О…
Он снова смеется.
— Ты надеялась, что дольше?
Феникс Слейтер «На части»
— Возможно.
Он хмыкает и берет за руку, ведя меня под горячую струю. Я визжу и
отворачиваюсь.
— Горячо! Горячо!
Он толкает меня себе за спину и регулирует температуру.
— Прости, детка. Забыл, что у тебя такая нежная, шелковая кожа. А не
толстая, как у носорога, типа моей.
То, что он сейчас сказал — такая глупость, что это заставляет меня начать
хихикать. Когда вода охлаждается, он поворачивает нас и моет меня.
