своего спутника.
— Представь себе! У меня уже голова болит от твоей болтовни!
— Голова у тебя болит от той славной бутылочки с ароматом спирта, к
которой ты всю ночь прикладывался!
— Но в этом тоже твоя вина! Я, знаешь ли, не железный! Прослушать
лекцию на тему: «Все мужики козлы», причем, дважды… В общем, как ни
крути, а виновата — ты!
— Что и требовалось доказать. Козел… — вздохнула я.
— Чудовище! — последовал незамедлительный ответ.
Наемники, ехавшие на некотором расстоянии от нас, только
посмеивались и улюлюкали, изредка желая своему нанимателю терпения.
Мужики, одним словом!
— Рюсик, и все-таки, кто придумывает называния для местных
достопримечательностей?
На «Рюсика» волшебник отреагировал хмыканьем, тяжелым вздохом и
словами вроде: «Боги, за что?!».
— Народная молва, Машенька. И предугадывая твой следующий
вопрос: да, у нас все названия такие «оригинальные», потому что народ
«очень» образованный.
— Слышу нотки недовольства в твоем голосе…
— А чем я должен быть доволен? Тем, что магически одаренные дети
пашут поля, да в кузницах прозевают жизнь? Или тем, что король напрочь
отказывается проводить образовательные реформы?
— Почему отказывается?
— Да потому что не выгодно ему, чтобы чернь умела читать и писать.
Ведь в светлых умах часто рождаются мысли о дальнейшем улучшении
жизни. А это прямой путь к восстаниям и переворотам.
— Да-а-а, тяжко у вас в средневековье.
— А в твоем мире что, лучше?
— В плане образования — да, а вот в жизненном… Ой, давай не будем о
грустном? Лучше расскажи, какие зверушки обитают в вашем Лихолесье.
— Давай я лучше буду по ходу дела показывать?
— Не надо мне такого счастья! Я лучше теорию послушаю, без
практики!
— А придется, Машуля, — и голос у этого клыкастого был такой
предвкушающий… — Кстати, ты так и не сказала, куда подевались твои
«охранники».
— Самой бы узнать… Уж я устроила бы этим предателям сладкую
жизнь! Бросили меня одну, на растерзание волшебника-неадекваши!
— Это почему я неадекваша?!
— Потому что согласился с моим предложением отправиться в поход за
принцессой!
— Да уж, с твоей логикой не поспоришь, — снова тяжелый вздох и
жалобное. — Помолчишь хоть пару минут?
Помолчу, мне не жалко. Только если бы Рюсик знал, какие идеи
возникнут в моей головке за это время, сам заболтал до смерти. А так…
держись Лихолесье!
Правда, моего энтузиазма хватило ровно до того момента, как улитка
двинулась вниз по склону холма. Чавкающая жижа мелкими коричневыми
каплями разлеталась в стороны, иногда налипая на высокие мужские сапоги.
