В тот момент я весьма была солидарна с Марфушей по поводу отказа конкретно этому жениху. Не думаю, что она, как говорит кухарка 'засидится в девках', потому что девушка действительно красива. Плотная, но не толстая, круглолицая, с тугой русой косой, среднего роста, она заставляла встречающихся мужчин с удовольствием оборачиваться вслед.
Чайная, в которую мы зашли, была небольшая, но чистая. Прилавок с наименованием разных видов чаёв, плюс нехитрые пирожки с разными начинками, сдобные булочки в форме колечек и даже птичек. Мы выбрали небольшой столик с деревянными стульчиками, что весьма удобно стоял в самом дальнем углу. Никто не курил, не матерился, лишь тихие разговоры, а потому я почувствовала себя тут более-менее уютно. Моё платье, в котором сегодня пошла было гораздо скромнее того, что носила дома. Полковник возражал против подобного, но не хотелось, не только вводить человека в лишние расходы, но и привлекать к себе ненужное внимание.
-А хорош чаёк, Марфуша,- повторила я в третий раз, откинувшись на спинку стула. Всегда любила черный чай с добавками сушёной малины или земляники.
-Хорош, барынька, ваша правда,- вторила мне спутница, выпивая третий бокал. Она, как и её мать с отцом очень любили распивать этот напиток ежедневно, и обязательно после мытья, причем не по одной чашке, а непременно несколько. И пили непременно с баранками (так кухарка называла твёрдые колечки с дырочками), кренделями и каким-нибудь вареньем.
-Ну что, пойдём домой?- Предложила я, чувствуя, что слегка ломит поясницу, это значит надо немного полежать. - Или ещё посидим?
- Да нет, пора и честь знать, - сказала разрумянившаяся девица как всегда нараспев, а я грустно улыбнулась. Папа говорил, что, несмотря на то, что кухарка со своим мужем (тогда без дочери) приехали очень давно со своей родины, но все эти милые словечки никуда не делись и порой были очень даже к месту.
Расплатившись, я подумала, что возможно стоит ещё как-нибудь сюда заглянуть. Чай и вкусности есть и дома, но это ощущение свободы, пусть маленькое, но оно появляется с каждой возможностью сделать шаг в сторону от тех ограничений, с которыми я вынуждена считаться в последнее время.
На улице потемнело так, как будто бы вот-вот разразится грозы, и мы побежали, подгоняемые ветром, летящей пылью и сорванными листьями. До дома пешим ходом всего пятнадцать минут, но я торопилась, как могла, одновременно придерживая на голове шляпку одной рукой, а другой придерживая платье, чтобы не наступить на него и не распластаться по мощёной каменной дороге. У Марфы на голове был лёгкий платочек, а под мышкой она прижала сверток с покупками, который нисколько не стеснял её торопливых движений. Отдельные холодные капли уже капали на лицо, и это было довольно неприятно. Да и каждый знает, что подобное не заканчивается малым, непременно быть ливню, а может даже урагану.
