Плаща, пошитого из грубой ткани,
Что с плеч его до самых пят спускался,
И сбросил плащ на землю. И тотчас,
Подобно пламени, легко наружу
Вдруг вырвавшемуся из кучи пепла,
Или подобно бабочке, свой кокон
Невзрачный сбросившей и засверкавшей
Расправленными крыльями под солнцем, —
Богатые доспехи засверкали.
Ну, а пока сэр Гарет надевал
Шелом, брал щит и на коня садился,
Пока к руке прилаживал копье
Из дерева, что бури закалили,
И с острием из вороненой стали,
Вокруг него честной народ собрался.
Сюда ж толпой из кухни вышли слуги
И, глядя на того, кто лучше многих
Работал, и кого они, любя,
Носить готовы были на руках,
Бросали в воздух шапки и кричали:
«Благослови, Господь наш, Короля
И Королем основанное братство!»
Пробившись сквозь толпу кричавших, Гарет
Промчался вниз по улице наклонной
И вскоре за воротами исчез.
О как был счастлив Гарет! Но как пес,
Подравшийся с другим, остыть не может
И от обиды злится и рычит,
Коли в пылу борьбы его врага
Хозяин отозвал, так и сэр Кей
Возле ворот с презреньем вспоминал
О Гарете, которого столь часто
Он прежде изводил и притеснял:
«Слуге дать рыцарское испытанье?
Дать повару доспехи и коня?
Король наш не в себе! А вы, рабы,
Идите, возвращайтесь вновь к работе!
Потухнет ваш огонь – мой вспыхнет гнев!
Разве восход на западе бывает?
Разве закат бывает на востоке?
Умчался! Мой слуга! Скорей всего,
Он в юности немало получил
Ударов по башке настолько крепких,
Что у него навек мозги отшибло.
Болван! Да как он рот открыть посмел,
Да как мужлан не постыдился крикнуть,
Что служит он на кухне! Тьфу ты, право!
А ведь казался скромным и покорным,
Пока отмечен не был Ланселотом.
Вот догоню нахала и взгляну,
Признает ли во мне он господина.
Ушел от дыма он, но я его
Копьем своим с благословенья Божья
В грязь опрокину, а Король, когда
Очнется от безумья, вновь нахала
Загонит в дым».
Но Ланселот сказал:
«Что ж вы идете против Короля
И юношу браните понапрасну?
Иль не служил он честно Королю?
Послушайте, сей юноша силен,
И меч с копьем ему давно знакомы…»
«Вы б лучше помолчали, – буркнул Кей. —
Излишней снисходительностью вы
Хороших слуг способны лишь испортить».
И, на коня вскочив, он мимо слуг,
В молчании стоявших, поскакал
По улице, бегущей вниз, к воротам.
Меж тем девица, на турнирном поле
Замешкавшись, вздыхала: «Почему
Король так посмеялся надо мною?
Коль жить не может он без Ланселота,
Ну дал бы мне кого-нибудь хотя бы
Из тех, кто здесь всегда готов сразиться
За даму сердца, за любовь и славу.
А вместо этого – о Небеса!
