И тогда эль Бесалом Абы-с-Кем, издав шакалий рык, бросился на девушку, придавив её своей тучной тяжестью, а она, обвив его тело робкими руками, всадила в спину насильника, припрятанный в складках халата и доставший до чёрствого сердца, обоюдоострый кинжал.
Так было положено начало феминистскому до крайности движению жительниц этой части Востока. Юная мстительница, мечтавшая о лучшей доле в кругу моногамной семьи, чей светлый облик и до сей поры реет над барханами, своим безоглядным подвигом неумолимо приблизила розовый рассвет белого солнца над однообразием дикой пустыни.
Однажды, как говаривал поэт, в студёную зимнюю пору я из лесу вышел, а может, вошёл. Гляжу, поднимается, но медленно. Гадаю – с чего бы это? Женского полу вокруг – шаром покати. Ведь ягода и гриб, когда под каждым кустом баба на бабе чернику собирает и свежему человеку мимо не пройти, об эту пору не произрастают. Кругом один мороз. А тут, на тебе! Мыслю, может съел чего кислого или это к перемене погоды.
Однако, зимой-то какая перемена, кроме оттепели? Но, замечаю, стужа оттяжки не даёт. Уж на что у меня зипунишко, не на живую нитку слепленный, а ещё до революции надёжно сработан, поди, до французской, и то телом чую, как на меня январь сквозь прорехи собачьим холодом оскаляется. Ну да я, слава те господи, мужик калёный. И на все эти погодные выверты – ноль внимания и фунт презрения. Знай, чешу себе по просеке, ружьишком поигрываю. Не с удилищем же в лес переться на ночь глядя! А у меня старенькая такая берданочка. Ещё когда в школьных краеведах ходил, ненароком выкопал. Вот и мечтаю, то ли зайца пристрелить, то ли кого другого под горячую руку.
В прошлом году о такую пору тетерева влёт бил, так потом от соседа еле-еле бычком отбился. Настырный сосед. Он, видишь ли, по кабаньему следу шёл. Так не ходи в полный рост, ежели по кабаньему. И тишком не крадись, а голос когда-никогда подай, чтоб народ знал, кто кого.
Или вот ещё, некоторые повадились по болотам шастать. Утятинки им подавай. Так утей-курей и в домашнем уюте воспитать можно. Чего за ними на торфоразработки переться? А я как раз рябчика на взлёте доставал. И достал. Утятник тот до Покрова с костыльком пробегал. Но и я себя в обиду не дал. Вёрст десять по камышам пластался. Да где же пораненному птицееду за мной угнаться!
Ему после сквозного прострела в холодке бы полежать, а не мотаться в горячке по трясине. Всё равно ведь не признал, хоть я и оглядывался.
