До утра сверкал я голым задом среди деревьев и кустарников и кормил оголодавших комаров. И не было мне пути ни назад, ни вперёд. И даже заплакал я, севши ненароком на муравейник, о своей горькой любви к сладкой ягоде. И чуть было не повесился на суку, как герой-полюбовник, несмотря на свой неприбранный вид. Но не успел. С восходом солнца просветлел бабий ум, и стали звать они меня, приглашая в дорогу. Знать, взяли в толк, что без моего сопровождения не выбраться им из лесных завалов, а иначе придётся остаток дней дичать среди осин и берез, отнимая пропитание у лисиц и зайцев. Помягчел я тогда душой и вышел на их печальный зов.
Одевался я уже безо всякого стеснения, словно в кругу семьи. А когда перекусили всё той же ягодой, то снова тронулись в путь. Воспоминаниями, понятное дело, не делимся. Так, молчком, и шли до полудня. Да в штанах-то мне чего не двигаться? Гнус не донимает, и шаг широкий, ничего по колену не стукает.
Пообедали малинкой. Идти стало легче, хоть песни пой на свежем воздухе. Но тут как раз новый бабий бунт подоспел, так как я их к давешнему шалашику вывел. Такая вдруг памятливость во мне объявилась. Шуму, конечно, было много, но до драки дело не дошло. Всё-таки не ночное время, и я им не дался, отбежав на полверсты.
Когда страсти поутихли, бабьё командование на себя взяло. А мне и легче, хоть голова отдыхает от маршрута. Так далее и продвигались. Они путь выбирали, а я ягоду отсыпал, чтоб корзина рук не оттягивала.
Под вечер вышли к знакомым местам. Я шалашик малость подновил. Малинкой, хоть и не лезла, поужинали и спать завалились. Подруги внутри, но и про меня не забыли. Тоже лапок постелили, но снаружи. Ладно, не гордый. Калачиком свернулся и стал строить планы, как Лидию из укрытия выманить. Только слышу, они дежурство устанавливают, чтоб от меня вовремя отбиться как от психически-маньячного паразита. Хотел было в ответ на этот сговор уйти в одиночку куда глаза глядят, но пожалел длинноволосых. Всё-таки не мало дорог вместе пройдено и сколько ещё предстоит.
Утром ягоду пожевали и снова в путь. У баб отношение ко мне хорошее, как к пустому месту. Да и я не нарываюсь на задушевный разговор. Держусь независимо, словно вожак в стае. Правда, они пару раз меня на деревья загоняли, чтоб я ситуацию окрестности прояснил, но я ничего интересного не усматривал, а потому верхолазничать впредь отказался. Как-никак не мартышка шимпанзе, да и силы экономить надо.
