Маркиз де Торез сообщил ему, что отец уже покинул Испанию и дал Хуану советы, как уехать из страны. Хуан со свойственной ему импульсивностью прервал разговор и заявил, что справится и один.
Гонсало смотрел на меня тем взглядом, какими иногда обмениваются люди, страдающие одной и той же болезнью.
– Хуан, конечно, пробьется, – сказал он своим нежным детским голосом. – У него есть все, чего нет у нас… Он вдруг заплакал и спросил:
– Ты думаешь, они нас выпустят? Только что газеты сообщили, что в эту ночь отец покинул Испанию…
Он не говорил о бегстве. Для этого он был слишком горд, спросил только:
– Они будут держать нас как заложников? Как ты думаешь, они попытаются таким образом вынудить отца вернуться, чтобы потом арестовать его?.. – Он был романтически настроенный мальчик… И добавил: – Тогда мне лучше умереть.
Затем пришел врач. Было около девяти часов. Мы оба смотрели на него с ожиданием. Против обыкновения он говорил быстро и возбужденно. И то, что он сказал, означало бесповоротный конец.
– Его величество король, – сказал он, – издал манифест, который приведет к большому озлоблению и кровопролитию, так как в нем не говорится об отречении – манифест начинается словами: «Я, король всех испанцев…» Это не то, чего ждали республиканцы… Тем не менее временное правительство решило не препятствовать королевской семье и вам, ваше королевское высочество, если вы захотите последовать за королем…
Гонсало схватил мою руку, лежавшую на одеяле.
– Это не обман? – спросил он.
– Я думаю, нет. – Доктор смотрел на него со странной насмешливой улыбкой. – Разве это, – сказал он, рассматривая нас обоих, – не самый простой способ избавиться от семьи его величества и от наследников престола?
Я всегда считал его очень хорошим врачом, однако загадочным и гордым человеком. Он никогда не раболепствовал и явно презирал наш этикет.
– Ваше королевское высочество, – сказал он затем, – для вас отъезд будет тяжелее всего. Однако я велел приготовиться двум носильщикам. Распорядитесь, чтобы в ваш багаж упаковали самое необходимое…
В десять часов меня отнесли к выходу из дворца. Там ждали мать, братья и сестры. Сестры плакали. Только Хайме беспечно поглядывал вокруг. Происходящее не имело доступа в его глухонемой мир.
Я закрыл глаза, когда меня понесли к одному из автомобилей с королевскими коронами, которые ожидали нас в последний раз. Открыл я глаза только тогда, когда автомобили тронулись. Я увидел людей, у многих были озлобленные лица, у других – насмешливые… Но все эти люди смотрели молча, когда мы ехали к вокзалу. Это выглядело так, как будто у них был приказ: во имя Бога дать нам уехать, и как можно скорее…
