Но сначала моя мать родила дочь. В 1909 году на свет появилась Беатриса. Это была красивая, очаровательная девочка, стройная и хрупкая, внешне здоровая, как все женщины в семьях гемофиликов. Но кто знал, какое наследство она позднее передаст своим детям?
В 1911 году родилась вторая дочь Мария Кристина. Она тоже была милой, красивой и умной. Но и о ней никто не знал, является ли она носительницей болезни. Позже, когда Кристина выросла, ей, как и Беатрисе, пришлось страдать от неизвестности, от ощущения того, что в ней скрыто несчастье, с которым ей не справиться. Отец долгое время запрещал сестрам выходить замуж. Но это отдельная история>7…
Наконец мать забеременела в пятый раз. 20 июня 1913 года на свет появился мой брат Хуан, граф Барселонский. С первых дней жизни он был крепким – крепче, чем все мы, – сильным и здоровым. Появилась надежда… Отец и мать каждый день стояли у его кровати…
– Я прочел все исследования о наследовании гемофилии, какие опубликованы по сей день, – говорил один из наших тогдашних придворных врачей. – Если верить им, в среднем от четверти до половины сыновей рождаются здоровыми. Значит, надежда есть…
Отец часто заболевал от беспокойства.
– Мне не нужна надежда, – говорил он, – мне нужна уверенность…
– Тогда вам нужно поранить принца, ваше величество, – ответил врач. – Мне придется спровоцировать кровотечение…
Наверное, никогда еще католический двор не молился так много, как мы в то время. И никто не знает, что перенесла моя мать, когда однажды няня Хуана бросилась к врачу, испуганная и в то же время счастливая.
– У принца нет кровотечений! – закричала она. – Принц здоров.
– Откуда вам это может быть известно? – воскликнул врач.
Няня едва не потащила его за собой. Она забыла о иерархии и этикете.
– Он поранился, – сказала она, смеясь и плача одновременно. – Я перепугалась до смерти. Мне было очень страшно. Я не хотела вас звать, потому что боялась, что меня накажут. Я прижала платок к ране…
– Вы сошли с ума, – ответил врач, с трудом переводя дыхание, – вы не знаете, что делаете…
– Вот и нет! – ответила няня. – Спустя минуту кровь остановилась. У него кровяная корка на ручке… – Она все еще не знала, плакать или смеяться. – Он здоров…
Наверное, это был один из немногих счастливых дней, которые еще было суждено пережить моему отцу. Но для меня это означало, что внутренне отец окончательно отдалился от меня.
Хуан рос быстро. Он был настоящим Баттенбергом – таким, как все Баттенберги: здоровым, спортивным и умным. Мне приходилось смотреть, как он шумит и играет, пока я лежал в постели или берегся всевозможных опасностей. Любое напряжение, с которым он справлялся, лишало меня сил. Родители, и прежде всего отец, видели в нем избавление от всех республиканских опасностей. Наконец у них появился здоровый сын.
